Золотая волчья голова на боевых знаменах: Оружие и войны древних тюрок в степях Евразии

Но императору Тайцзуну тюрки были нужны — в качестве пограничной стражи от возможного нападения других кочевников и вспомогательных отрядов конницы для участия в военных походах. Бывшие владения кагана Хели вдоль северных границ Китая были разделены на несколько административных единиц. Во главе одного тюркского кочевого аймака оставили Тули-хана, изменившего Хели. Он получил военный чин и титул князя. Однако среди тюркской знати было много недовольных утратой государственной независимости. После смерти Тули-хана они пытались поднять восстание и уйти в степи, для того чтобы возродить тюркское государство.

Император Тайцзун решил использовать эти настроения, чтобы покорить другие кочевые племена. Он назначил своего верного вассала Ашина Сымо каганом, предоставив в его распоряжение всех тюрок, подданных империи Тан.

Создание такого вассального каганата представляло серьезную угрозу для власти сеяньтоского кагана Инаня. Он опасался, что подвластные ему кочевые племена предпочтут перейти под знамена Ашина Сымо. Поначалу Инань пытался убедить Тайцзуна через своих послов не доверять тюркам и предлагал полностью истребить их. Когда это не удалось, сеяньтоское войско выступило в поход против тюрок. Пришлось китайцам защищать своих вассалов. В битве на реке Ночжэнь сеяньтосцы были разгромлены объединенным войском тюрок и китайцев^{72}.

Несмотря на эту победу, Ашина Сымо так и не смог привлечь кочевников на свою сторону. Многие из них предпочитали участи китайских пограничных вассалов привольную жизнь в степи и уходили к се-яньтосцам. В конце концов, после трех лет правления Ашина Сымо понял свою неспособность привлечь к себе свой тюркский народ. Он обратился с просьбой к Тайцзуну вернуть его на службу в императорскую гвардию. Император согласился. Сымо сопровождал императорское войско и был ранен в бою вражеской стрелой. Тайцзун так любил своего верного вассала, что сам стал высасывать кровь из его раны. Но это не помогло, Ашина Сымо умер и был похоронен на императорском кладбище Чжаолин, неподалеку от столицы империи Тан Чанани.

Отказ от каганской власти и гибель вассального кагана привели к тому, что часть тюрок признала своим правителем Чеби-хана из рода Ашина. Он ушел в неприступные Алтайские горы, где оказался в относительной безопасности, как в природной крепости. Несмотря на попытки сеяньтоского кагана Инаня уничтожить это независимое тюркское владение, Чеби-хан успешно оборонялся и смог подчинить себе карлуков и енисейских кыргызов.

После падения Сеяньтоского каганата положение Чеби-хана еще более укрепилось, и он решил установить дипломатические отношения с империей Тан. Он отправил посла с подарками и просил лично посетить с визитом Императорский двор. Когда в его ставку прибыли китайские посланники и сообщили о согласии императора, Чеби-хан попал в затруднительное положение, поскольку на самом деле не имел желания ехать в Китай. Послы попытались схватить его с помощью карлуков. Заговор был раскрыт, и они поплатились своей жизнью.

Узнав об этом, император Гаоцзун направил полководца, который с помощью уйгуров схватил Чеби-хана и привез в Китай. Его владение было ликвидировано^{73}.

После падения Сеяньтоского каганата телесские кочевые племена, одно за другим, признали своим сюзереном танского императора. Вслед за ними так же поступили старейшины из владения Чеби-хана и эль-тебер енисейских кыргызов. Все кочевники центральноазиатских степей стали подданными Китайской империи. После этих событий «тридцать лет в северных странах не слыхали военного шума»^{74}.

Впервые за многие века непрерывных войн с кочевниками Китаю удалось покорить номадов без напряжения всех людских и экономических ресурсов, за счет умелой дипломатии и натравливания одних «варваров» на других.

Среди важнейших причин крушения Восточного Тюркского каганата и остатков тюркской государственности в первой половине VII в. были непрекращающиеся междоусобицы тюркской знати, в том числе представителей правящего каганского рода Ашина, и восстания телесских племен, силами которых тюркские каганы «геройствовали в пустынях севера». Вероятно, на положении тюрок негативно сказались и поразившие кочевников и домашний скот эпидемии и эпизоотии — погибло очень много людей. Среди восточных тюрок «свирепствовала зараза, и по южную сторону Долгой стены лежали груды человеческих костей»^{75}.

Признавшие власть танского императора восточные тюрки были обязаны служить в войсках и воевать на стороне Китая. Им пришлось сполна платить «налог кровью». Военные отряды тюрок воевали в составе имперских войск в Корее и Восточном Туркестане. Как вспоминал впоследствии составитель надписи в честь Кюль-тегина, «тюркские беги сложили [с себя] свои тюркские имена [т. е. титулы] и, приняв титулы табгачских бегов, подчинились кагану народа табгач»^{76}. И в последующие пятьдесят лет «отдавали они [кагану народа табгач] труды и силы». Куда бы ни посылались войска, составленные из тюркских воинов, их «кровь бежала [там] как вода», а «кости лежали [там] как горы»^{77}.