Золотая воровка

Так во второй раз прозвучало упоминание о таинственных олигархах. Если учесть, что ее тоже заслал сюда олигарх, то что-то много богачей крутилось вокруг небольшой лаборатории. Она до сих пор не представляла себе, чем они занимались. А денег они не жалели. Вероника прикинула, что за прошедшие три месяца только сторонним лабораториям и поставщикам по всему миру было выплачено почти семьсот тысяч долларов. И еще она познакомилась с платежными ведомостями персонала. Зарплаты, которые перечисляли на счета двух ассистентов Стивена, были с четырьмя нулями. И в долларах. Даже лаборанты зарабатывали столько, сколько вряд ли имели в других местах первоклассные врачи. А фамилия шефа вообще отсутствовала в ведомостях на зарплату. Очевидно, ему платили из других источников.

В этот день Стивен опять пригласил ее присоединиться к нему за обедом, если это можно было так назвать. Поглощение еды из тарелки, стоящей на коленях, не вызывало энтузиазма. А он, закинув ноги на стол и держа тарелку у самого рта, наслаждался едой. «Джеймсон» стоял рядом.

– Господи! Лучший день в моей жизни. Никогда больше не видеть этого человека. Чин-чин. – Он явно был доволен. Отхлебнув из стакана, похвалил: – Хорошая работа!

– Но пришел другой.

– И как он?

– Пока управляем.

– Из тех же, что и Олег?

– Конечно.

– Тогда держите его подальше от меня! Хорошо?

Вот тут-то она постарается. Согласно инструкции Бориса, ей требовалось сделать из себя незаменимую помощницу.

Когда она собирала тарелки, Стивен вдруг неожиданно сказал:

– Я подумал – может быть, вы зайдете ко мне вечером? Я живу здесь же, на первом этаже.

Вероника иногда спрашивала себя, где он обитает, если иногда среди дня уходил из своего кабинета, говоря ей, что устал и ему необходимо вздремнуть. Но о том, что он жил в том же здании, ей не приходило в голову. В ее представлении это было уже слишком. Так неразрывно быть связанным с работой!

Ну а что касается его предложения, то она сухо ответила в манере, принятой в Америке:

– В этом нет никакой необходимости.

Он понял:

– Я имел в виду – вместе с Энн. Я бы поиграл с ней на компьютере.

– Если она захочет, – оставалось сказать ей так же сухо.

Стивен был достаточно поживший человек, чтобы уловить интонацию. Но он не сдавался.

– Знаете, а еще лучше – покажите мне Москву! Я слышал, что Красная площадь – это фантастическое зрелище.

Как оказалось, его привезли и сразу же засадили в это здание, и он ни разу из него не выходил, что было выше понимания Вероники.

– Как? Ни разу?

– Нет. – И в подтверждение этого он помотал головой. – Давайте так! В воскресенье. Сегодня у нас какой день?

Ей пришла мысль, что, скорее всего, у него все дни слились в сплошной поток времени и он уже не понимал, где кончается один день и начинается другой. Он работал и днем и ночью.

Вероника подумала, что и сама бы с удовольствием вырвалась из города, который назывался Химки и который фактически был частью Москвы, но полностью ею так и не стал.

– Хорошо. Только не рано, а, положим, часов в двенадцать.

Вероника сказала так потому, что на ее электронный адрес пришло послание от фирмы, торгующей мебелью с невероятными скидками. Когда она туда позвонила, ответивший ей сотрудник предложил приехать к ним в воскресенье с утра и посмотреть образцы. После этого дал адрес. Шпионские игры продолжались. Сотрудник говорил голосом Бориса.

Стоял великолепный, нежаркий день, и легко дышалось. Стивен был просто в восторге. Он не переставал оглядываться вокруг на Красной площади, постоянно спрашивая: «А это что?» Приходилось разъяснять некоторые специфические моменты из истории России, чтобы он понял, почему, например, там находится мавзолей и чьи-то могилы. Но Аня быстро заскучала и заныла. Ничего не оставалось делать, как перейти на Манеж и сесть там за столик, чтобы съесть мороженое, девочка углубилась в свое «Нинтендо» и успокоилась.

– А знаете, мне здесь нравится.

Вероника подумала, что замечание относилось к центральной площади города, но ошиблась.

– У меня никогда не было столько денег на исследования, сколько здесь. Когда придурок Буш запретил финансирование из федеральных средств исследований в области стволовых клеток, мне пришлось перебраться в Германию. Это были самые ужасные годы моей жизни. Приходилось отчитываться за каждый евро, который нам выделял Институт имени Макса Планка, и эта бухгалтерия отнимала массу времени. Не говоря уж о том, что суммы финансирования не шли ни в какое сравнение с американскими. И наши зарплаты были в три раза ниже, чем в Штатах. Но даже там при недостатке средств мы втроем сделали прорывное открытие в области молекулярной биологии. Правда, тогда не все поняли последствий наших исследований или сделали вид, что не поняли, и нас обошли другие. Но как оказалось, за нами наблюдали отсюда и в конце концов пригласили. Правда, приехал только я один. Мои коллеги побоялись. Представляете, что я смогу сделать здесь, когда мне предоставили такие деньги!