Золотая Вспышка

После скандала, результатом которого явилось то, что она осталась без своего ноутбука,

который теперь испытывали на прочность Джон с Ремом в своей комнате, она обессиленно

лежала у себя в комнате на кровати глядя в потолок и хмурясь.

Исходя из слов Леона она больше никогда не вернется к своему прежнему виду и навсегда

останется с этим странным цветом волос и странной потребностью к хорошей погоде... Как

это все-таки печально, ей никогда больше не придется помогать маме в поедании

двухдневных супов из чечевицы и макарон... Хотя это и не печально вовсе. Именно без этого

она вполне смогла бы обойтись и жить хоть всю жизнь, без каких бы то ни было неудобств.

Но вот пирожные по выходным и разные другие предатели хорошей фигуры... Нет, это все-

таки очень печально.

Но с другой стороны, теперь она избавлена от постоянной потребности так распределить

свое время чтобы не опоздать на обед или завтрак... Подумать только... Но может это не

правда? В конце концов сколько она знает этого самого Леона? Неделю, не больше, и при

этом она должна ему верить? Но если отбросить все эти, совершенно сейчас ненужные

мысли, она действительно может полагаться на него, ведь он... Ведь она обязана ему жизнью

и с этим ничего уж не поделаешь.

- Что ж, - прошептала Роза себе под нос, - с этим ничего уж не поделаешь... Остается лишь

приспосабливаться к этой новой жизни.

И все началось сначала. Клара мучила ее два урока подряд, пытаясь выведать имя и телефон

ее парикмахера, и Розе не оставалось ничего иного как наплести ей в три короба про ее

троюродного дядюшку из Флоренции. К счастью, особо блистательным умом Клара не

обладала, и наконец оставила ее в покое. Нелси показала себя со своей наилучшей стороны:

она проигнорировала и ее волосы и ее саму в целом, за что Розa прониклась к ней

величайшей, но молчаливой симпатией. Больше никто ее не трогал, и спустя три дня

вернулись самые обычные и счастливые будни.

На четвертый она даже смогла противостоять желанию устроить пляж во время перемены во

дворе, и скромно обедала парой сухариков в тени, в полном одиночестве. Стояли на редкость

хорошие солнечные дни, уже правда переставшие всех удивлять своей пригодностью.

Теперь она все больше времени проводила в одиночестве, и все чаще ловила себя на мысли

о том, что думает о Леоне.

Но вот прошла неделя, две, а он все не появлялся, и она приуныла. Опять зарядил маленький

противный дождик, оповещавший ее о том, что он далеко и совсем о ней не думает. Ко всему

прочему, она подхватила грипп и два дня лежала дома. Ее здоровье словно приобрело

повышенную чувствительность к микробам, как бывает у людей со слабым иммунитетом.

Олив, пичкавшая ее витаминами, никак не могла понять причину ее плохого состояния, и

даже один раз сводила дочь к врачу, где ее ошеломили неопровержимым фактом: Роза, как

оказалось, полностью здорова, и даже грипп, который она подхватила, держался не более

двух часов, после чего бесследно исчез.

- У вашей дочери поразительно сильный иммунитет, - заявили врачи, кивая на бледную, с

синяками под глазами Розy, сидевшую в кресле, - вы можете быть абсолютно спокойны, мэм.

Единственное "но" в ее самочувствии это нехватка витамина Д. Свозите ее к морю, к солнцу.

Олив приняла это утверждение за отговорку глупых врачей и продолжала пичкать дочь

различными витаминами.

Под конец второй недели бедная мать уже начала всерьез беспокоится. Несмотря на питание

Розa сильно похудела, и была скорее похожа на приведение чем на ребенка. Она уверяла

мать что не хочет есть. Каждый день повторялось одно и тоже: на завтрак Олив впихивала в

слабую и протестующую дочь тарелку овсянки, не подозревая, что едой она лишь ухудшает

ее самочувствие, на обед - здоровая питательная пища, которую желудок больной не мог

усваивать вообще, и на ужин овощи.

Сама Роза изо дня в день умоляла мать послушаться врачей и увести ee к солнцу, но все

мольбы пропадали втуне. Олив заботилась о дочери, и не допускала мысли о том, что какой-

то слабенький лучик может поставить ее на ноги.

Роза слегла. Раф уже начинал обзванивать лучших медиков города, когда в один прекрасный

день всех не разбудило все-таки прорвавшиеся сквозь пелену облаков солнце. Но ни один

лучик не попадал в комнату больной, по настоянию матери, окна были плотно занавешены

бордовыми занавесками.

В два часа пополудни в дверь кто-то позвонил.

- О! Это наверное доктор... - Раф сорвался со своего дивана, устремился в прихожую и

распахнул дверь. На пороге стоял высокий, черноволосый молодой человек, со светло-

карими глазами и самой обыкновенной внешностью.

- Вызывали доктора? - даже не здороваясь, выпалил он.

Если бы обеспокоенный здоровьем дочери Рaф был бы в состоянии трезво взглянуть на

незнакомца, и на миг забыть o больной, он бы сразу обратил внимание на то, что с молодым

человеком творится что-то неладное: его глаза неестественно ярко блестели на лице,