Золотая жатва. О том, что происходило вокруг истребления евреев

И напротив, распоряжение оккупантов об «аризации» еврейских предприятий и домов встретило благосклонный прием у польских юристов. Они принимали на себя управление еврейской собственностью (что открывало возможность быстрого обогащения) с чувством, что таким образом они выполняют патриотический долг защиты польского имущества от притязаний немцев. Только «Информационный бюллетень» — печатный орган, нетипичный для нелегальной прессы лондонского лагеря, поскольку в нем не печатались антисемитские статьи, — в номере от 19 июля 1940 г. предостерегал корпорации юристов от компрометации, грозящей лицам, участвующим в этом предприятии, спонсируемом оккупантами[125].

Европейский континент был ареной грабежа еврейской собственности от Атлантики по самый восточный предел победного наступления вермахта. На всем пространстве немецкого господства местное население, хотя и само подвергалось ограблению и дискриминации оккупантами, пользуясь случаем, принимало участие в грабеже. В разных точках Европы разными способами выражалось удовлетворение от экспроприации евреев. Например, на острове Корфу 9 июня 1944 г. за подписями бургомистра, префекта и коменданта полиции появилось объявление следующего содержания:

Как и повсюду в Греции, евреи были сконцентрированы на острове Корфу в ожидании высылки в трудовые лагеря. Всё правоспособное население Корфу приняло это административное распоряжение с удовлетворением, как приносящее нашему любимому острову много пользы.

Сограждане, жители Корфу — теперь торговля в наших руках!

Теперь мы будем пожинать плоды наших трудов!

Теперь запасы продовольствия и материальных ценностей возрастут с пользой для нас, и только для нас!

Еврейская собственность законно принадлежит греческому государству, а тем самым всем нам и каждому из нас! Она будет принята Префектурой и перейдет под ее управление…[126]

Но вот еще один пример, на сей раз долговременного действия, во Франции, где в 1943 г., в предчувствии надвигающегося поражения Германии, возникли общества для защиты интересов тех французов, которые выкупили «аризированную» еврейскую собственность. Под измененными названиями эти организации продолжали свою деятельность и после освобождения. Их задачей было защищать своих членов от реституции еврейских предприятий или возвращения жилья законным владельцам. Аргументом их было: «Те, кто приобрели аризированную еврейскую собственность, защищали таким путем французские интересы». Покупая собственность, которую немцы намеревались ликвидировать, ее покупатели «сохранили значительные блага в интересах народного хозяйства»[127].

Евреи, выходившие после войны из своих убежищ или возвращавшиеся из немецких лагерей в родные места — в Салоники, Париж, Прагу или Лодзь, — сталкивались с активной неприязнью со стороны тех, кто в межвременье перехватил их мастерские, объекты хозяйственной деятельности, жилье и рабочие места. И потому не приходится удивляться, что, например, в апреле 1945 г. сотни людей устроили демонстрацию на улицах Парижа с выкриками: «Смерть евреям!» и «Франция для французов!».

Охота на евреев

Перехват еврейской собственности во времена оккупации происходил многими способами, в том числе и в результате дружеских отношений между знакомыми. Евреи отдавали свое имущество на сохранение полякам, к которым питали доверие. Во многих случаях результат был спасительным, так как они таким образом получали материальные средства, достаточные для выживания, на так называемой арийской стороне. Однако очень часто польские знакомые не сдерживали слово (см. цитируемый ниже текст Рингельблюма), отказывались вернуть депонированные товары и не раз выдавали скрывающихся еврейских владельцев немецкой полиции.

Эммануэль Рингельблюм описывает это явление в большом эссе о польско-еврейских отношениях, написанном незадолго до смерти, когда он скрывался в Варшаве в 1944 г.: