Золотая женщина

«Лучше уж как кошка бабы Зины… Уйду, и никто не узнает, где могилка моя. Растворюсь в воздухе, исчезну. А что, правильно! – возликовала Вика. – И Андрею меньше хлопот – с опознанием, милицейской нервотрепкой, похоронами, ненужными тратами… А баба Зина решит, что я просто ушла. Да, да – я ведь так ей вчера вечером и сказала – завтра уйду!»

Вика бросила веревку и побежала к калитке.

Выскочила на улицу, огляделась. Справа были дома, на заднем фоне высилась водонапорная башня, слева – лес. Туда, к лесу! Подальше от людей!

Она не шла, а бежала. Легко, едва касаясь земли. Деревня еще спала, лишь кое-где во дворах лаяли собаки, услышав ее шаги.

В первый раз за очень долгое время Вика чувствовала себя счастливой. Выход найден! И почему она не могла раньше сделать это?..

Лес был довольно близко. Но, когда Вика добежала до него, то обнаружила, что это не лес вовсе, а так, чахлая рощица. Заблудиться в ней, сгинуть в лесной чащобе – как первоначально решила для себя Вика – при всем старании не получилось бы. Настоящий лес был дальше, вон он!

Чуть в стороне, за рощей, стояла старая церковь. Вернее, ее развалины – все стены выщерблены, словно в них из орудий палили…

Вика обежала церковь, стоявшую на небольшом холме, и чуть не вскрикнула от неожиданной радости – там, внизу, было озеро. Большое! Вика потому его не заметила раньше, что оно почти все пряталось в густом утреннем тумане.

Вода… Вот что хорошо умеет хранить тайну!

Вика побежала вниз, чувствуя, как щиколотки хлещет мокрая от росы трава.

Остановилась на берегу, на кромке влажного песка, всмотрелась в воду. В темно-коричневой мгле покачивались водоросли, мелькали тени – то ли рыбешки плавали, то ли это был какой-то оптический эффект.

Смутная мгла неудержимо манила к себе Вику, зазывала неслышными голосами, обещала покой и спасение. Этот покой был во сто крат лучше жизни. Что жизнь – тяжкая, утомительная ноша, вечная борьба, бесплодные судороги…

Даже окружающий пейзаж показался отвратительным – влажный песок вперемешку с обломками почерневших веток и камней, трава с острыми кромками – она исхлестала Викины щиколотки до крови. А каким противным было набухшее рассветом небо! И этот скользкий туман…

Лишь вода являлась прибежищем и спасением!

Вика сняла галоши и медленно ступила в нее. Вода была холодной, не успевшей прогреться за июнь, но в этом холоде было нечто вроде анестезии, снимавшей мучительную боль. Вика сделала пару шагов – вода сразу достигла колен. А впереди, сквозь клочья тумана, темнело черное дно – судя по резкому наклону, глубокое.

«Минутку! Зачем я оставила на берегу галоши? Догадаются!» Вика рванула назад. Она очень не хотела, чтобы кто-то раскрыл ее тайну. «И, потом… Ну, утону я… А тело-то потом всплывет!»

В памяти мелькнуло воспоминание – она, девочкой, из-под палки читает повесть Тургенева «Муму». Всей душой протестует, но читает. Готова тысячу других книг прочитать от корки до корки, но только не таких жестоких! Гувернантка стоит рядом, строго следит за процессом – девочка не имеет права отлынивать от уроков… А то, что маленькой Вике до слез жалко несчастную собачонку и она готова изорвать книгу в клочья, – плевать.

Но вот оно и пригодилось – настал звездный час гувернантки!

Кажется, бедняга Герасим привязал к шее собаки два кирпича… Ничего, сгодятся и камни!

Вика засмеялась этой подсказке из прошлого. Теперь она знала, что следует привязать к себе камень. Но веревку она с собой не взяла, да и больших камней поблизости не наблюдалось!

Тогда Вика принялась набивать глубокие карманы бабы-Зининого платья галькой. Заполнила их доверху («О, как давит на плечи! Очень хорошо!») и снова – в воду, подняв тучу брызг, прижимая к груди галошки. Скорей, быстрей!

Бухнулась на колени, поползла вперед, купая ладони в мягком иле… Неудержимая тяжесть влекла ее вниз – надо было только зайти как можно дальше, дальше!

И в этот момент Вика услышала вдруг далекое ржание. Лошади?! Этот звук заставил ее замереть. Лошади – еще один повод сбежать из этого глупого мира… Лошади – чудовища. Сбежать от чудовищ навсегда!

Но вместо того чтобы плыть дальше, Вика замерла. Лошадиное ржание словно напомнило ей о чем-то.

«Ах да… Я же совершаю грех. Очень тяжкий грех!»

Не то чтобы эта мысль остановила Вику, отринув желание покончить жизнь, – нет. И то, что она совершает грех, тоже не особенно пугало. Но надо было еще кое-что сделать, самое последнее… И только потом с чистой совестью уйти навсегда.

Вика, поднимая тучи брызг, во второй раз выбралась на берег. Задыхаясь, выкинула из карманов гальку, нацепила на ноги резиновую обувку и зашлепала к старой церкви, стоявшей на пригорке.

Вода хлюпала в галошах, мокрый подол прилипал к ногам, волосы лезли в глаза…

С окончательно сбитым дыханием Вика подбежала к церкви, распахнула деревянные двери (они оказались не заперты), влетела внутрь и упала навзничь, на каменный пол.