Золотая жила

А под дверью, как Цербер, по-прежнему сидела неприятная старуха и зорко следила за тем, чтобы, ни дай бог, кто-то из посетителей прошел не заплатив.

Благодаря предприимчивости Стаса, сто с лишним арендаторов и продавцов рынка, большинство из которых были непомерными обжорам, с дюжину страдали циститом, а трое – хроническим несварением желудка, плюс десяток-другой случайных посетителей в день приносили вполне приемлемый доход для существования небольшой семьи, какой и являлась семья Недоученко. Однако достаток в семье зависит вовсе не от количества иждивенцев, а от их запросов.

Мать Стаса, бесконечно жалующаяся на плохое самочувствие престарелая, властная женщина, взяла на себя ответственность собирать дань с посетителей. К несчастью, с появлением у нее ноутбука, подключенного к Интернету, она как-то сразу пристрастилась к сетевым азартным играм. Продувая в карты всяким ушлым пройдохам, ей постоянно требовались деньги. Вследствие чего дневная касса регулярно оказывалась пустой по причине «отсутствия посетителей», а все деньги странным образом оказывались на пенсионной банковской карточке старухи. Кроме того, для снятия стресса после проигрыша она, что называется, прикладывалась к бутылке, попросту говоря, напивалась вдрызг.

Принимая во внимание невозможность отвоевания у ненавистной свекрови основного финансового потока, жена Стаса – Гнелета, называющая себя более благозвучным именем Лета, ведя домашнее хозяйство, выдерживала свою линию поведения. Она без конца пилила мужа, заставляя того подрабатывать на стороне и приносить деньги лично ей, якобы требующиеся для предстоящего обучения в институте их дефективного ребенка.

Пятилетняя Эвелина, ничего не понимая в сложных взаимоотношениях взрослых, да и вообще ничего не понимая, беззаботно надувала вечно сопливым носом зеленые пузыри и систематически стаптывала одну пару обуви за другой, которые изнашивала по две разом, так как совершенно не умела ходить и передвигалась только на четвереньках.

Стас, не желая вмешиваться в бабьи дрязги, оставлял все как есть. Его основной функцией была работа.

Как уже говорилось, в целях экономии средств семья Недоученко обитала на рынке, обжив абсолютно непригодное для проживания помещение бывшей бойлерной – бойлерная стала их новым домом. Вход в нее находился в дальнем конце мужской половины туалета, сразу за последней кабинкой. Помещение это представляло собой две изолированные комнаты без окон, разделенные узким коридором. У входа коридор был оборудован под кухню, а в дальней его части, за клеенчатой занавеской, Стас смастерил импровизированный душ. В правой комнате разместилась супружеская чета вместе с ребенком, а в левой, большей, мать Стаса. Отсутствие санузла объяснялось спецификой самого заведения.

Глава 4

Темный силуэт торопливо двигался по подвалу – мешкать Стасу было нельзя, вот-вот на рынок хлынут его обитатели и застигнут его за тайным занятием. Задыхаясь и путаясь в ногах, с трудом удерживая перед собой неустойчивую тележку с тяжелым грузом, кидаемую из стороны в сторону, как буй на волнах, и того и гляди норовящую перевернуться на неровном и кое-где выщербленном бетонном полу, Стас благополучно выкатил ее на кафельную площадку перед туалетом.

От напряжения на лбу выступила испарина. Стас отер пот ладонью и выглянул за угол. Старуха, как всегда, отсыпалась после ночных бдений у компьютера. Стас на носочках прокрался в туалет, чтобы удостовериться в отсутствии посетителей, и также тихо вернулся обратно. Аккуратно, чтобы, не дай бог, не уронить или не поцарапать свой ценный груз, ну и не разбудить мать тоже, он с усилием перекатил тележку через порожек и вкатил ее прямо в пустующую кабинку, последнюю в череде кабинок мужского зала, где еще накануне специально для этих целей демонтировал унитаз.

Все! На этом дело было сделано. Да еще как успешно, ведь ни одна живая душа не увидела, как он занес что-то в туалет, и что это что-то занес именно он, и, конечно же, никто не узнал, что именно это было. Необыкновенное чувство ликования охватило Стаса – еще бы, ведь сбывалась его заветная мечта! Уголки его губ опустились вниз, а верхняя губа вздернулась к носу – это он улыбнулся. Он захлопнул кабинку и поспешил к жене, чтобы поделиться с ней своей радостью.

Стас буквально ворвался в их тесную и унылую комнатку, когда Лета натягивала Эве на руки сандалики.

– Привезли! – сообщил он с порога дрожащим от возбуждения голосом.

Лета подняла на мужа сонные, затуманенные глаза и смерила его взглядом с головы до ног: так и есть, нервный тик вернулся – его верхняя губа конвульсивно подергивалась, а затем замирала на некоторое время, обнажая мелкие, слегка вогнутые внутрь зубы, и снова опускалась вниз. После чего все повторялось.

– Лучше бы не привозили, – ядовито отозвалась она и снова повернулась к Эве. – А теперь бежи… папина доча.

Лета опустила девочку на четвереньки, и та принялась наматывать круги по комнате, шустро передвигая всеми четырьмя конечностями, обутыми в одинаковые сандалии.

Стас продолжал: