Золотая жила

Стас понюхал воздух: его ноздри уловили острый запах чеснока с томатом, исходивший от той самой кастрюли.

– Ага, он самый.

– Тьфу! – старуха сделала вид, что плюет под ноги. – Блевотина. Язву в желудке уже прожгла ее стряпней. Изо всех дырочек уже сочится, – она скабрезно захихикала, а потом снова продолжила распекать ненавистную невестку: – Тоже мне, жинка называется. Ни накормить, ни прибраться не может. Даже ребенка не сдюжила родить нормального. Тьфу! – В этот раз старуха действительно смачно плюнула, попав точно в соседнюю дверь. – Только и знает, паскуда, что настраивать сыночку моего против родной матери.

– Угу, угу, – энергично закивал Стас, безмолвно соглашаясь с матерью и на этот раз.

– Когда ж ты уже выгонишь-то эту дармоедку? Ведь все денюжки на нее одну спускаем, на лекарства матери едва хватает, – плаксиво продолжала старуха, но вдруг, охнув, покачнулась вперед, наступив на полу своего халата.

Стас успел подхватить мать под локоть. Его длинные ноздри вздрогнули: изо рта старухи разило спиртным, как из винной бочки. Он поморщился, неопределенно пожал плечами и тихо шепнул, снова покосившись на дверь:

– Скоро, мам, духу ее здесь не будет.

– Ты все обещаешь, обещаешь… А, так это ты для нее, что ль, ту гробину надысь приволок? – старуха рассмеялась противным старушечьим смехом.

Стас невольно улыбнулся:

– Угу.

– И дорого встала?

– Дюже дорого. Пришлось кредит оформлять, – соврал он. – Кстати, мам, а как седня выручка?

Старуха насторожилась:

– Да какая там выручка… Нокогошеньки за весь день не было.

– Как это «не было»? – Стас изумленно уставился на нее. – Я же сам слыхал, как туды-сюды через каждую минуту.

– Как «слыхал»? Ты же сам сказал, что идешь работать.

– Так я и работал. Вернулся и налаживал бизнес… э… в дальней кабинке налаживал.

– А-ах! – воскликнула старуха и хлопнула себя ладонью по лбу. – Вот я старое решето, совсем позабыла, это же вчерась никого не было. А седня, наоборот, хорошо шли зассанцы и засранцы. Вот я старая дура, все поперепутала. Пойду выпью… э… капель выпью… Да, капель! И нечего так таращить зенки на мать! Совсем худо мне… – Старуха быстро скрылась за дверью, и, когда с той стороны щелкнула задвижка, из комнаты едва слышно прозвучали ее слова: – Вылупень пустоголовый…

Глава 6

Скривившись, Стас показал двери неприличный жест средним пальцем, погасил в коридоре свет и толкнул дверь в свою комнату. Лета, как всегда, сидела на невысоком красном пуфике перед зеркалом и расчесывала гребнем свои длинные волосы, черные и блестящие, как воронье крыло, разделенные ровным пробором посередине головы. Она тихонько пела какую-то печальную песню, но сразу замолчала, как только Стас появился на пороге.

– Привет, – буркнул Стас.

Лета отложила гребень на этажерку и внимательно пригляделась к мужу – в ее прозрачных глазах сверкнул огонек ликования: от его былого возбуждения не осталось и следа.

– А где наша кровопийца? – поинтересовалась она, намекая на мать Стаса, и сама же ответила: – Что, не голодна? Погрызлась уже с кем-то, повампирила?

Стас криво ухмыльнулся:

– Угу.

– Ну и ладно, нам больше достанется, верно?

– Угу.

– А ты пока телек позекай.

– Угу.

Стас снова был немногословен, безволен и полностью управляем – он снова был в норме. Лета включила телевизор и, пинком отогнав путающуюся под ногами Эву, начала привычно хлопотать по хозяйству. Сначала она разложила прислоненную к стене гладильную доску и поставила ее перед диваном, накрыла клеенкой, сервировала столовыми приборами. Затем принесла с кухни высокую кастрюлю, грязную и в подтеках, и принялась раскладывать по тарелкам томатный соус, густой и весьма дурно пахнущий.

Каждый раз зачерпывая длинной поварешкой очередную порцию и шлепая ее в тарелку, Лета чуть слышно приговаривала, кривя рот:

– Кисляк ей мой не по нраву, да?.. Язву она себе прожгла, да?.. Лучше бы язык свой поганый винищем прожгла, пьянь подколодная…

Закончив раскладывать еду, Лета выключила телевизор и нараспев позвала мужа несвойственным ей ласковым голосом, но достаточно громко, чтобы было слышно и в соседней комнате:

– Ста-аси-ик, запирай двери и садись за стол. Мы с Эвочкой уже ждем. Семья вместе – и душа на месте, правда?

Из-за соседней двери послышался приглушенный старушечий голос:

– Сказала бы я, в каком она у тебя месте… Ах, черт, опять не с той зашла… Вот же ведьмовка патлатая, сглазила меня… – Следом раздался звон бутылочного стекла и полились невнятные ругательства.

Ужин прошел в полной гармонии. Наверное, это потому, что мать Стаса так и не присоединилась к традиционному семейному застолью. Чтобы не убирать посуду, Стас наскоро доел соус, первым встал из-за стола и поблагодарил жену, чмокнув ее в скуластую щеку, лишь слегка задев губами выступающую родинку, черную и крупную, как маслина, и волосатую, как крысиная мордочка.

– Обожаю твой соусок. Уже тридцать лет его шамаю, а все никак не приестся.

– Не то что мамашкин бульон с крутых яиц, верно?

– Угу.