Золотая змея. Голодные собаки

Нет, это не смерть. Приоткрыв глаза, он смотрит вдаль на восток и медленно поднимается, повинуясь какому-то странному чувству. Там, за поредевшей пеленой облаков, раскинулся безбрежный, черный океан. Склон Кампаны уходит вниз крутыми отрогами и теряется в его темной массе, волнистой, густой, молчаливой, бездонной и неоглядной. В нем гаснут даже солнечные лучи. Это — океан ночи. Это — сельва.

Сизые тучи, встав над горизонтом, как бы обрисовали ее края, но она не кончается там, она уходит дальше, таинственная и неизведанная, и где предел этой тьмы — человеку знать не дано.

«Сельва!» Дон Освальдо произносит это слово, и оно странно звенит в тишине. Глядя вниз на удивительное черное сияние, он вздрагивает, дрожь пробегает по всему телу, с головы до пят, сердце замирает.

И в эту вечную ночь, теряясь в ней, уходит белая лента, сразу даже трудно понять, что это река. Сколько же вековых деревьев, одержимых жаждой жизни, сплетают там, внизу, свои ветви, а когда они падают (тут поневоле вспомнишь рассказы дона Хуана!), прокладывая длинные просеки, над ними тут же смыкается мрак, их тут же вбирает в себя безбрежная ширь, которая не знает, что такое время, — нужны века, чтобы пройти и покорить ее. Это — сельва.

Инженеру хочется поделиться с кем-нибудь своими впечатлениями, он оборачивается к индейцу, но тот нем и равнодушен, как камень. Как скалы, те, что виднеются вдалеке, и те, что уходят на север, вытянувшись в бесконечную цепь тесно прижатых друг к другу величественных хребтов, над которыми царственно возвышаются молчаливые и гордые колоссы — пик Кальянгате и сверкающая снегами вершина Кахамаркильи…

Но где же начало всему этому? Обернешься к югу, и там то же самое, тот же хаос остроконечных пиков, уходящих за горизонт. На склонах чуть заметно чернеют хижины селений. Бамбамарка кажется просто россыпью камней, а людей и стада даль совсем поглотила. Горизонт, как всегда, разрисован тучами. То же самое и на западе, те же каменные гиганты тянутся вверх своими неровными зубьями, стремясь проникнуть в ту таинственную высь, где люди ищут бога.

А далеко внизу петляет среди горных гряд, пересекая их с запада на восток, широкая белая лента. Она змеей обвилась вокруг подножий, соединяя и тесня их, стараясь увлечь за собой в своем торопливом беге. Это — Мараньон, могучая река, такая же могучая, как горы и сельва. Горы никак не могут спрятать ее; исчезая где-то за Кахамаркильей, она не раз напоминает о себе широкими излучинами, как бы давая понять, что путь ее лежит далеко, и где он закончится, никто, кроме самой реки, определить не властен.

«Горы, сельва и река — это крепкие орешки, сеньор».

Это — сама вечность.

V. РЫБЫ И НУТРИЯ

Вода пошла на убыль, и теперь нам со старым Матиасом уже не стоило никакого труда гонять наш плот от берега к берегу. Река совсем очистилась, и каждое бревно невзрачного плотика Рохелио будто говорило: «Теперь мне все нипочем!» Бесшумно, как прибрежная пена, наплывало ясное лето. Отступая к своему извечному руслу, река оставляла на берегу затоны, к которым нас влекло неудержимо. Там мы ставили верши. Старик радовался, как дитя, пристраивая эти воронкообразные, сплетенные из тростника или бамбука ловушки так, чтобы они не перевернулись и ни одной рыбешке не удалось от нас ускользнуть. А под обрывами в омутах мы глушили рыбу динамитом. Тут нужна сноровка, иначе уйдешь с пустыми руками. Сперва надо покрошить в воду кусочки вареной юкки и мяса, тоже вареного. Стайки рыбешек набрасываются на корм, торопятся, суетятся, вот тогда-то самое время бросать динамит. Рыбешки тучей налетают на серую гильзу с белым хвостиком — взрыв — и, глядишь, вся добыча лежит вверх брюхом. Надо еще и плавать хорошо, ведь вылавливать рыбу приходится при сильном течении, а она выскальзывает из рук, как ртуть, и если замешкаешься, на берег ничего не успеешь выбросить. Из тех рыб, что течением выносит в реку, мы ловим только самых крупных.

За этим занятием мы проводили много времени. Я совсем забросил свои бананы, а дон Матиас так и не собрался сходить в Рекодо-дель-Лобо. Однако, что с Артуро и Рохелио, где они пропадают так долго?

Старик время от времени вздыхает:

— Тяжело сейчас нашим ребяткам, уж верно, что тяжело. Если вода не поднимется, трудновато им будет проскочить Эскалеру… То, что вода спадает, это хорошо, но пора бы ей и остановиться.