Золотко, или Принцесса для телохранителя

Телефон дрогнул, но, к счастью, не выпал из пальцев, хотя ладони основательно вспотели. Прошмыгнув за первую дверь на крыльце института, очутившись в тихом, крытом, застекленном «предбаннике», в котором обычно скапливались студенты, пережидая очередь у турникета за второй дверью, я прислонилась спиной к стене, ожидая продолжения разговора. И он не заставил себя ждать.

А говорить что-то первой, пытаться оправдаться или еще что-то просто не имело смысла. Бесполезно, увы.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— А что я могу тебе сказать? — тихо ответила, невольно радуясь, что занятия закончились, и свидетелей моего разговора не будет. — Ты же все для себя решила, верно? Чтобы я тебе не сказала.

— Ну почему же? — бабушка говорила как всегда спокойно, но… лучше б было, если б она кричала и ругалась. Показное равнодушие убивало больше всего. — Я всегда готова выслушать твою версию событий. Я слушаю. Объясни мне, пожалуйста, внятно и четко: почему ты не ночевала дома?

— Я задержалась у сокурсницы, — подавив вздох, пояснила, шаркая каблуком сапога по бетонному полу, по тону разговора понимая, что все мои оправдания заранее обречены на провал. — Мы делали задание по психологии. Возвращаться было поздно и небезопасно, на трассе гололед. Мне предложили остаться, я согласилась. Утром вы обе поехали в университет. Вот и всё, бабуль. Я правду говорю. Никаких гулянок, ничего такого не было. Ты зря беспокоишься. Я не так низко пала, как ты думаешь.

— Да что ты говоришь, — раздалось цоканье языка в динамике, и я буквально воочию увидела, как бабушка качает головой. — Надо же, какая интересная версия событий!

— Ба…

— Я все прекрасно понимаю, — уж чего-чего, а понимания в ее голосе не было ни на грош. — Тебе захотелось свободы. Тебе захотелось гулять. Тебе захотелось отношений с этим мальчиком… Ну, ты добилась своего. Что дальше?

— Бабуль, да ничего такого не было!

— Ой, да брось, — бабушка открыто рассмеялась. — Ты наконец-то дорвалась до свободы. Еще не пустилась во все тяжкие, но как я вижу по твоим поступкам, и до этого недалеко. Но дальше-то что, Кристина? Куда твоя свобода тебя доведет, ты думала? Бросишь универ, бросишь своего жениха, меня бросишь, может быть? Ты этого добиваешься?

— Да ничего я не добиваюсь! — я вспылила, прекрасно понимая — чтобы я не сказала, она все равно всё мои слова переиначит, видя в них только то, что хочет видеть. И мое мнение она не услышит. Опять.

Она просто не хочет его слышать.

— Кристин, я же не молодая дурочка. И в жизни повидала больше тебя. Твоя нынешняя подружка — тебе подружка, но только пока. Пока у тебя есть дом, деньги и связи. Как только ты всего лишишься, думаешь, ты станешь ей нужна? Или парню этому? Возьмут они на себя ответственность за тебя, будут тебе помогать, кормить, обеспечивать, дадут ли крышу над головой? Ты же прекрасно это понимаешь, девочка вроде не глупая. Ты им — никто. Своя рубаха всегда ближе к телу, когда же ты запомнишь?

— Ты их совсем не знаешь, — я натурально огрызнулась так, как никогда не делала раньше. Слова бабушки меня задели, она прекрасно знала, как и на что давить. Я ведь сама не так давно думала о том же. Думала. И гнала прочь подобные мысли. Да только все равно избавиться от них окончательно не получалось.

— Ох, Кристина… Мне казалось, что повзрослела, что твой юношеский максимализм давным-давно прошел. Когда же я настолько успела упустить твое воспитание? Что неправильно сделала? Когда из тихого, послушного и милого ребенка ты превратилась в неуправляемого недочеловека?

— Я не…

— Да, Кристина, да. Я не вижу в тебе ничего человеческого. Ты ведешь себя как варварка, как дикарка, общаясь с прислугой на равных, опаздывая на лекции, пренебрегая учебой, ночуя где попало и обжимаясь с малознакомым парнем. Что же дальше будет? Уйдешь из дома и закончишь свои дни так же, как твоя мать?

Я молчала, стирая тыльной стороной ладони скатившиеся по щеке слезы.

Бабушка как всегда била по самому больному.

— В общем, так, — не понимая… или наоборот, прекрасно понимая, как она меня обидела, совершенно по-деловому продолжила родительница. — Девочка ты взрослая, я давно не имею никакого права указывать тебе, что делать и как жить. Я тебя забрала из детского дома, выкормила, вырастила, воспитала, одела, обула, дала тебя образование, сделала из тебя человека. Всё. Моя работа на этом закончена. Дальше за свою жизнь ты несешь ответственность сама. Хочешь — иди к своим друзьям, хочешь — возвращайся домой. Если решишься, жду тебя дома к семи часам на ужин. Но помни, если ты собираешься жить со мной, жить ты должна по моим правилам. И никак иначе. Я не потерплю твоих диких выходок, это была последняя капля. Решай.

— Да, — сдержаться от всхлипа не получилось. Пришлось замолчать, часто моргая, пытаясь хоть как-то взять себя в руки и удержать рвущиеся наружу рыдания. Дополнить ответ удалось далеко ни сразу. — Я все поняла. Я буду дома вовремя.

— Надеюсь, что так, — ровным тоном произнесла бабушка… и отключилась, не прощаясь.