Золото

Поля задумалась. Вдруг встрепенулась и шепнула:

— Тебе надо взять в подшефные, Миша, знаешь кого?

— Петьку, что ли? Я давно его буксирую, надоедать начинает. Помешался на Белоснежном, ни о чем другом говорить не умеет.

— Всем, оказывается, видно, — прошептала Поля. — По его просьбе написала Лидии письмо, думаю, пусть поскорее убедится сам. А знаешь, мне кажется, она не подойдет Пете. Никак не могу представить их вместе. Чего-то не хватает. Ему поехать бы в город и поучиться. Из него вышел бы большой работник. Миша, я тебя попрошу — не говори ему о нашем разговоре. Подумает — я пристрастна. Он почему-то ко мне придирается всегда. В шутку под руку возьмешь — сейчас же вырвется.

— Видел…

Поля испуганно взглянула на Мишку и резко переменила разговор.

— Ну, как находишь мою квартиру? Ты ничего не сказал о ней.

— Нет, уже сказал, что тесновато.

Девушка притихла. Мишка не знал, как связать оборвавшийся разговор.

За столом вдруг поднялся шум. Кредитор стоял с картами в руках, готовый получить выигрыш, но должник, загораживая картами щеки, почти скрывал за ними свой нос. Поля сорвалась с места, чтобы уладить дело. Мишка надел шапку. Провожая его по ступеням, Поля говорила:

— Вот так они иной раз заспорят из-за носов, почти до кулаков доходят. Мы заключили договор кончить игру, как только истреплется колода. Новые карты не будем покупать.

— Они, наверное, не истреплют их никогда, — рассмеялся Мишка.

Поля не ответила на шутку и, придержав его за рукав, опять попросила не рассказывать Пете о разговоре в землянке.

— А что особенное мы говорили? — удивился; Мишка.

— Он почему-то вообразил, что я влюбилась в него, — прошептала Поля, и Мишке показалось, что она чем-то похожа на Мотьку.

Из землянки доносился громкий счет:

— Тридцать девять, сорок, сорок один…

«Вот кого ей в помощники — Лидию, — подумал Мишка. — Надо намекнуть в комитете. Хорошо, что разговорились об этом. Эта сумеет справиться с любой мамкой».

5

Снег сыпался с низкого неба на белую землю, на белые сопки целую неделю. Но вот подул ветер и погнал снежинки горизонтальными струями; завыла пурга. Плотники отсиживались по баракам. Мишка уходил к ним, беседовал часами о постройке и неохотно возвращался домой, — артельцы вновь сели на деляну, и у них одна была мысль: о добыче. Однажды вечером он решил привести в порядок записи и расчеты по строительству. Только углубился в работу, как послышался скрип двери, дохнуло холодом, и пламя свечи пригнулось и вытянулось. Вся белая, как снежная «баба», ввалилась Лидия. Пока ребята выбивали из шубы снежную муку, повертываясь, она говорила:

— В чем дело? Получила чуть не официальное распоряжение явиться.

Мишка закрыл клеенчатую тетрадь, перегнутую пополам, и сунул под подушку:

— Грейся, а потом сходим к одному человеку.

— К Пете, что ли? Но его нет в поселке, я не могла найти.

— Не торопись. Завтра найдешь, если сегодня не нашла. Теперь ты больше не жилица на Белоснежном.

— То есть, как это не жилица?

— Очень просто. Федор Иванович ведь скоро заканчивает разведку.

— Не дразни, в чем дело?

— Вот чудачка. Я думал — ты знаешь. Решили тебя в женотдел взять.

Лидия вздернула плечи. Возмущало странное поведение Пети: не дождался согласия, действует самочинно, напролом. Она ни за что не созналась бы, что его нетерпение как можно скорее вытащить ее к себе поближе доставляло ей удовольствие.

— Вот в твоем нардоме я поработала бы.

— Ничего, поработаешь в женотделе, если его тебе доверят.

Лидия рассмеялась:

— Что это вы, ребятки, не считаетесь с моим семейным положением. Я ведь, кажется, не свободный человек.

После дороги Лидия была очень оживлена. Лицо ее алело, в волосах, в бровях и ресницах еще не высохли капельки воды и сияли, как бриллиантовая россыпь. Мишка пристально глядел на нее.

— Ты что, Косолапый?

— Мотьку помнишь? Как же ты не хочешь работать?

— Не то, что не хочу, а нет влечения к этой работе.

— Пошла вилять. Твое виляние не доведет до добра. Что у вас нового на разведке? Расскажи, в чем секрет? Арендатор открыл золото там, где не могла найти разведка с бурами, с постоянными рабочими, со спецом. Говорят, в только что начатом штреке он уже дошел до хорошего содержания.

— Ничего не знаю. С мужем на эту тему не говорю.

— А должна знать. Факт тот, что данные разведки и действительное содержание разошлись. Арендатор на плохое не пошел бы, нечего и думать. Это одно наводит на сомнение.

— Но, Миша, надо же быть набитым идиотом, чтобы показать отрицательные признаки, зачеркнуть долину, а потом, в опровержение своей же работы, поставить частника, который уличит его в преступлении или непростительной ошибке. Вот что сбивает с толку. Я совершенно потеряла соображение.

— А, может быть, он в самом деле идиот?

— Нет. Он умный человек. И ты хорошо знаешь его.