Золото

Сутер не замечает семерых маленьких шпанят, которые притаились под высоким портиком конгресса, словно гномы, хихикая и строя рожи своему маленькому приятелю. Он твердо поднялся, совершенно прямой, бросил только одно слово: «Спасибо!» — потом потряс в воздухе сжатыми кулаками и рухнул оземь, как мешок.

Генерал Иоганн Август Сутер скончался 17 июня 1880 года, в 3 часа пополудни.

Конгресс в этот день даже не заседал.

Мальчуганы разбежались.

Над огромной пустой площадью бьют часы, солнце заходит, и вскоре гигантская тень здания конгресса накрывает труп генерала.

74

Иоганн Август Сутер умер в возрасте 73 лет. Конгресс так и не вынес решения. Его потомки ни разу не вмешались в Дело. Вопрос о наследстве остается открытым. Сегодня, в 1925 году, и еще несколько лет можно будет вмешаться, действовать, отстаивать.

Кому золота? Кому золота?

Париж, 1910–1922

Трамбле-сюр-Мольдр

22 ноября — 31 декабря 1924

КАК ГЕНЕРАЛ СУТЕР ОТКРЫЛ ДЛЯ СЕБЯ АМЕРИКУ

С портрета Иоганна Августа Сутера, репродукция которого открывает академическое швейцарское издание «Золота», цепким, умным и холодным взглядом удачливого коммерсанта смотрит пожилой человек в черном сюртуке и широкополой шляпе. Пухлые румяные щеки, холеные усы и бакенбарды. Подбородок гладко выбрит. Изысканный шейный платок. Портрет датирован: 1866 год.

Вот тебе и раз — ведь, по Сандрару, как раз в эти годы потерявший все Сутер превратился в жалкого бездомного горемыку, умалишенного побируху, которого гонят отовсюду, над которым издеваются даже уличные мальчишки!

Возьмем «Энциклопедию Американа», где герой Сандрара назван на американский манер. Итак, Джон Огастес Саттер. Пионер освоения Калифорнии. В 1834 году бежал из Швейцарии, спасаясь от кредиторов. Попал в Миссури, потом новые долги заставили его переместиться в район Скалистых гор. В Калифорнию добрался в 1839 году, используя путь через форт Ванкувер, Гонолулу и Ситку на Аляске. Получив там участок земли на месте современного города Сакраменто, основал поселок Новая Швейцария. Создал ранчо площадью в 50 тысяч акров земли. В 1849 году на одном из его участков, близ лесопилки, обнаружили золото. Это положило начало знаменитой «золотой лихорадке». Ему же открытие золота не принесло счастья, а, напротив, разорило. Умер в Литице, в общине герренгутгеров.

Довольно точное, хотя и очень поверхностное изложение сюжета романа Сандрара. С другой стороны — биография удачливого авантюриста, пионера новых земель (а таковых было немало), которому не повезло под конец жизни, и он удалился в религиозную общину, чтобы закончить дни в сельском спокойствии.

Возьмись за такой материал на три четверти века пораньше Джеймс Фенимор Купер, он сделал бы из него захватывающий приключенческий роман. А вот Сандрар написал роман-трагедию. Почему?

Мы, возможно, удивим читателя, если скажем вслед за швейцарскими комментаторами, что Сандрар допустил много исторических вольностей. Например, жена Сутера Анна вовсе не умерла у дверей его Эрмитажа, а благополучно добралась до мужа и пережила его на пятнадцать лет. Душераздирающая сцена погрома всего имения остервенелой толпой линчевателей тоже, судя по всему, допущение романиста: по свидетельствам, владения Сутера поджег ночью озлобленный бродяга — скорее всего, потерявший работу алкоголик. Тут, возможно, кроется и разгадка человека на портрете: имущество Сутера сгорело не в 1855 году, как у Сандрара, а летом 1865-го, так что позировать Сутер вполне мог, еще чувствуя себя преуспевающим дельцом. Да и смерть Сутера вовсе не была такой символической, как в романе, где Сандрар заставил его умирать у подножия Конгресса Соединенных Штатов. А похоронен он был в Литице, в той самой общине герренгутгеров, согласно его воле, исполненной женой (!), — то есть в конце жизни он тоже был не таким уж безнадежно одиноким, безумным, утратившим всякую связь с реальностью стариком, каким его изобразил Сандрар.

«Капитализм в молодые года был ничего, деловой парнишка, — писал современник Блеза Сандрара, русский поэт Маяковский, — первый работал — не боялся тогда, что у него от работ засалится манишка». И судьба, и личность сандраровского героя полностью вписываются в эту афористичную строчку. Но также абсолютно выбиваются из следующей: «Трико феодальное ему ( капитализму) тесно!»

Эпоха освоения Дикого Запада, «золотой лихорадки» и присоединения Калифорнии к Северо-Американским Штатам — время, когда крупная феодальная собственность на глазах дробилась на частную и единичную, разделение труда стремительно прогрессировало, над латифундистами впервые сгустились тучи, а города новых американских штатов вырастали как средоточие самоуправления (а по первости, как видим в романе, — и самоуправства) мелких собственников. Эпоха стремительных перемен. Именно этот болевой сустав связи времен и «схватил» в «Золоте» Блез Сандрар.