Золото

— Нечего выяснять вам. Ясно.

— Это по-твоему. Федор Иванович человек серьезный, любит все делать солидно, чтобы не переделывать.

— Видно серьезного господина, — вмешался Жорж. — Если бы твой Колька не оглянулся — в спину, как пить дать, получил бы нож.

Лидия начинала чувствовать тревогу. Что-то недоброе слышалось в голосе друга, какие-то намерения сквозили в словах и намеках.

— Да не вынимай ты свои отвратительные часы, пожалуйста, — крикнула она и топнула ногой. — Стыд какой. Сидит и поминутно смотрит на стрелки. Я уйду к соседям, если ты не перестанешь дразнить меня. Не приходил бы тогда. Жорж, отнимите у него часы!

Лидия возмутилась, отодвинулась от стола. Мигалов пересел на кровать и притянул ее насильно к себе. Жорж налил стакан горькой и опрокинул в рот. Он почувствовал себя обиженным; чтобы привлечь внимание, принялся рассказывать историю одной замечательной игры в банчок.

— Ты, Колька, помнишь Яшку-татарина, — пристал он, — помнишь, как он смело играл? — Но, видя, что его не слушают, поднялся. — Пожалуй, я пошел. В одном месте игра крупная собирается сегодня.

Мигалов усадил приятеля на стул.

— Сейчас придет человек, а у нас врозь дело пошло. Имей в виду, Жорж, он очень хочет повидаться с тобой. Учитывай.

Лидия не дала больше водки захмелевшим гостям. Поставила бутылку ликера. Шахтеры выпили по бокалу и потянулись к сардинам. Она заразительно рассмеялась:

— Вот сумасшедшие. Кто же закусывает ликер сардинами! Коля, в наказанье за то, что ты морочил голову своим гостем, налей мне с Жоржем по рюмке. — За хороших ребят, которые закусывают ликер селедкой, носят носовые платки в кармане, а сморкаются двумя пальцами, за всех шахтеров!

И вот в тот самый момент, когда все трое подняли рюмки, открылась дверь: в горницу вошел старший смотритель Федор Иванович Пласкеев. Окинул тревожным взглядом полный закусок стол, гостей, хозяйку и снял картуз. Немыслимо было показать свой испуг при Лиде, которую любил, несмотря на все, что она сделала, несмотря на свои сорок три года. Мигалов поднялся из-за стола и отрезал ему отступление к двери. В комнатке стало совсем тесно и душно. Лидия растерянно достала новую бутылку вина и поставила на стол. В это тихое, напряженное мгновенье она и ее бывший муж были как будто снова близкими: встретились глазами и обменялись тревогой. Она переставляла тарелки и говорила, чтобы заполнить тишину:

— Проходите, Федор Иванович. Как хорошо, что вы заглянули. Я собиралась сама к вам сегодня…

Мигалов перебил ее и начал свою заготовленную заранее речь:

— Федор Иванович, Лидия Прокопьевна тут ни при чем. Записку написал я. Пригласил вас я, а не она. Вы хотели считаться со мной за что-то. Вот я тут, давайте посчитаемся, если надо. Ваш прихлебатель — Фомин шел за мной до моста, догнал и в темноте хотел ударить ножом. Если бы я не оглянулся, факт — пришлось бы взять бюллетень.

Он взглянул на Лидию, понял — ей нравятся его честные, прямые, без скандала счеты с бывшим мужем — и так же сдержанно, но чуточку торопливее, продолжал:

— Ты, Пласкеев, стоял, наверное, недалеко и думал: «Вот тебе, гад, такой-сякой!» Наверное, ждал, как повалюсь от ножа. Никто ничего не видел. Правда? Как будто ничего не было. Но я-то ведь знаю все! Вот в чем дело. Ну, давай считаться, я ничего не имею, только без ножей. Разве нельзя говорить по-человечески об этом?

— Товарищ Мигалов, вот Лида может удостоверить, что я никогда не был таким человеком. Может быть, зам показалось. Фомин ходит по тропе на сопку к своим землякам. Я прошу вас, товарищ Мигалов, разобраться.

Смотрителю показалось, что можно подействовать на подвыпивших и доказать свою невиновность; задушевным голосом он хотел продолжать свою защитительную речь, но внезапно от молниеносного удара по лицу повалился на пол; раздался грохот: падая, он задел ногами стул и отбросил к стенке. Мигалов недовольно крикнул:

— Жорж, тебя не просили срывать план!

Лилия схватила Жоржа за руку, но он успел ударить Пласкеева еще раз и погладил онемевший кулак.

— Неужели для такого пустяка держал ты меня, Колька?

— А если бы он пришел с продажной скотиной Фоминым? Подожди, Жорж, не уходи.

Мигалов толкнул Федора Ивановича ногой.

— Довольно притворяться сиротой! Жорж, налей ему стопочку.

Федор Иванович поднялся с пола. Из верхней губы сочилась кровь. Перед ним стояла рюмка с водкой.

— Пей, а то скажешь — пригласили и не угостили. Пей, говорят!

Федор Иванович стоял у стола, куда его подтолкнул Жорж, и, зная нрав подвыпивших шахтеров, не решался вымолвить слова. Лидия суетливо, чтобы хоть чем-нибудь сгладить неприятность, подвигала икру, шпроты, маринованные грибы. Федор Иванович сам все это покупал недавно. Ликер тоже купил он. Невольно вспомнился день, когда он привез покупки из Бодайбо; они вместе с женой решили единодушно приберечь их для особо торжественного случая… Наклоняясь, Лидия роняла на стол тяжелое длинное ожерелье из кругленьких самородочков, похожее на четки. — Своими руками собирал несколько лет, пользовался каждым удобным случаем…

— Садись. Давай выпьем, — наливал ему Жорж вторую рюмку.