Золото абвера

— Давай Клаус, жми к самолету. Черт, черт бы его побрал этого связника, в столь ранний час!

Опель взревел движком, и поднимая клубы пыли, помчался в сумраке рассвета к приземлившемуся самолету. Огни костров так же мгновенно погасли, оставив после себя столбики белого дыма, который тут же смешавшись с утренним туманом, образовал полупрозрачную холодную пелену, тяжело опустившуюся на майскую землю.

Машина подъехала к самолету в тот момент, когда офицер фельдъегерской почтовой связи крепко ругаясь, выползал из штабного самолета.

Принадлежность офицера к элите вермахта, выдавали высокие хромовые кавалерийские сапоги и кожаное пальто полковника. К его руке наручниками был пристегнут толстый портфель из крокодиловой кожи, опечатанный тремя печатями с бронзовым орлом, держащим в лапах фа-шистскую свастику.

Утомленный перелетом полковник, шатаясь и проклиная «доблестного сокола Геринга» направился к подъехавшей машине. Напоследок, похлопав рукой по фюзеляжу самолета, словно доброго арабского скакуна. Пожелал пилоту счастливого возвращения. Капитан с нескрываемым удивлением взглянул на прилетевшего Берлинского штабника, и от накатившей на него радости, заорал, игнорируя субординацию:

— Генрих старина, неужели это ты!? Я не могу поверить в это, козья ты морда!

— О, Бог мой — Алькмар! Какими судьбами!? Я вижу своими глазами, что ты еще жив, старый лис! — ответил полковник, видя перед собой своего друга детства.

Офицеры, не смотря на разность в званиях, обнялись как стародавние и очень близкие друзья, похлопывая друг друга по плечам.

— Черт тебя, побери — Генрих! Дай мне взглянуть на тебя — полковник! — сказал капитан, и, восхищаясь выправкой друга, отошел на пару шагов назад. — Мой Бог Генрих! Ты же прекрасно вы-глядишь! Вот что значит служить в Берлине, — давясь от зависти, сказал капитан.

— Ах, ты Алькмар — Алькмар старая лиса! Скажу честно, я и не надеялся видеть тебя в живых! Я уже думал, что твое истерзанное русскими пулями тело, уже давно предано этой проклятой земле и сейчас гниет где-то в смоленских болотах.

— Ты Генрих, неисправимый фантазер! Я если и погибну на этой войне, то только после того как убьют тебя! — сказал капитан с сарказмом. Он открыл двери в автомобиль и жестом пригласил полковника в машину. Штабник сел с ним рядом на заднем сиденье. Капитан, сделав трагическое лицо, уже более серьезно спросил:

— Я знаю друг ты к нам с дурными новостями! Что там еще задумал наш фюрер? Фельдмаршал Фон Клюге, уже вторую ночь не спит и ждет какой — то приказ «Ставки»! Он уже было подумал, что ты Генрих со своим портфелем где-то догораешь в русском лесу, — сказал капитан, и тронув водителя по плечу, приказал ехать в штаб.

— Ты не представляешь старина, благодаря этому доблестному соколу Геринга, мы чуть не заблудились в этом жутком тумане. Пришлось скрываться от русских истребителей. Под Витебском дозаправлялись. Генерал Пистериус, приютил нас на своем полевом аэродроме.

— Это для меня сюрприз. Вальтер Пистериус — генерал? Как быстро Генрих, летит время! А ведь я еще знавал полковником, когда его самолеты в сорок первом, выбрасывали нас тут под Вязьмой. Ты Генрих, скажи лучше мне: Я после твоего прилета, смогу увидеть свою Карин? Или мне уже завтра придется лететь со своими «дьяволами» к большевикам в тыл, чтобы поймать дедушку Сталина за его седые яйца. Уж очень бы хотелось закончить эту проклятую войну хорошей вечеринкой на Красной площади с русскими фроляйн и большим количеством француз-ского вина и русского шнапса…

— Для тебя Альк, у меня нет никакого приказа. Есть приказ, для всей армии «Центр»! Я из своих источников знаю, что грядет Алькмар, большое наступление под Курском. Ты, сам все узнаешь от своего фельдмаршала. Я не хотел бы попасть в лапы к дедушке Мюллеру за то, что поведал тебе о планах фюрера. Я надеюсь, что у нас еще будет время поговорить наедине. Мне придется задержаться этих краях довольно надолго. Старик Канарис, под прикрытием армии «Центр», намерен провести здесь под Москвой свои хитрые операции. Я уполномочен адмиралом Канарисом заняться организацией этого дела и у меня появились планы насчет тебя старый лис!

— О, мой Бог! У офицера разведки появились планы к мастеру диверсий и борьбы с боль-шевиками? Ты говоришь Генрих, что наступления на советы, на этом участке фронта пока не ожидается? Признаться честно, я Генрих, два года жду, когда выпью шнапса на Красной площади из запасов дедушки Сталина! Фюрер еще в сорок первом обещал нам теплые московские квартиры! И что!? Где они!? Мы Генрих, сидим здесь уже два года и не сдвинулись вперед, даже на метр! Русские совсем не далеко под Ржевом, кладут тысячи своих солдат! Они лезут под наши танки с гранатами, но сдавать Москвы по — моему, совсем не собираются! Вся эта война переросла в какой-то странный хаос. Тебе не кажется, что нас фюрер втянул в какую-то авантюру?