Золото богов

– Женщины… даже перуанские женщины не очень сильно изменились с давних пор, Честер, – наконец произнесла сеньорита. – Мы не игрушки. Да, мы руководствуемся зовом сердца… Но у нас есть и разум. Нас нельзя подбирать и вышвыривать себе на потеху. Мы можем любить… Но мы умеем и думать. Честер, я повидалась с профессором Кеннеди, и…

Она замолчала – ей было слишком больно рассказывать о том, что она недавно видела.

– Инес! – умоляюще воскликнул Локвуд.

В ней явно боролись любовь и подозрения. Любовь к этому молодому человеку, память об отце, воспоминание о том, что показал и рассказал ей следователь, – все это должно было сплестись в душе девушки в противоречивый клубок.

Любой почувствовал бы сострадание к Инес и захотел бы ей помочь. Но помочь ей было нельзя. Она должна была сама решить, как жить и кому верить.

– Что, Честер? – в конце концов отозвалась она. – Что?

– Вы хотите, чтобы я рассказал правду?

– Да, – пробормотала она.

И тогда Локвуд сказал негромким напряженным голосом:

– Я был в ту ночь в музее, да. Но кинжала там уже не было!

17. Голос ниоткуда

– Ты ему веришь? – спросил я Кеннеди, когда голоса замерли.

Создавалось впечатление, что собеседники вышли из той комнаты, где находились мы с Крэгом.

Мой друг пожал плечами. Было непонятно, доволен он результатами или нет.

– Потом продолжим прослушивание, – сказал он. – Когда-нибудь это может пригодиться. А теперь нам лучше вернуться в лабораторию. Кажется, дело начинает сдвигаться с мертвой точки.

На обратном пути он остановился, чтобы позвонить профессору Нортону и договориться о встрече, поэтому археолог появился буквально через несколько минут после нашего возвращения.

Детектив, не тратя времени зря, перешел к делу. Само собой, Аллан мог предвидеть, о чем пойдет речь, и заранее приготовился.

– Ну и ну! – воскликнул Кеннеди. – Вот уж не думал, что вы способны на такое!

– Я знаю, о чем вы, – ответил Нортон. – И расскажу, почему я так поступил. После нашего последнего разговора я долго думал, и чем больше думал, тем меньше мне нравилось, что такая замечательная девушка, как сеньорита Инес, должна стать жертвой своих чувств. Я рассказал ей о вашем открытии не в отместку за то, что сделал мне Уитни – не сомневаюсь, при поддержке своего подельника Локвуда! Я бы сделал то же самое, если бы вместо Локвуда с ее сердцем играл де Моше. Я боялся, что вы расскажете ей правду только тогда, когда станет слишком поздно. А сеньорита слишком хороша для того, чтобы растоптать свою жизнь и потратить ее впустую на мошенника и, возможно, убийцу…

– Хорошо, – резко перебил сыщик. – Допустим, вы руководствовались именно этим. Но чего вы хотели добиться, выложив правду?

– Ну, это же очевидно… Хотел положить конец сложившейся ситуации.

– А вы подумали, что сделает с ней правда? Подумали, на что способна такая пылкая и чувствительная девушка, как Инес, услышав ваши откровения? Вы и вправду думали, что она всплакнет – и смирится?

– Возможно, не сразу. Но я полагал, что она отправится к вам – и, вижу, она именно так и поступила! – потому что вы располагаете точными фактами. А после того, как вы подтвердите мой рассказ, будет только вопросом времени – когда она успокоится и смирится с ситуацией. Возможно, я прибег к сильнодействующему лекарству, но и болезнь вступила в критическую фазу!

– Да? Но, положим, Честер сказал, что был в музее, но не брал кинжал? И сеньорита Инес ему поверила. Что тогда?

Аллан бросил на Крэга быстрый взгляд:

– Он так сказал?

– Это всего лишь предположение, – заявил следователь, не желая выдавать источник информации, чтобы не поставить себя в щекотливое положение.

– Тогда он гораздо умнее, чем я думал, – мрачно проговорил археолог.

Мы помолчали.

– Ну, что сделано, то сделано, – в конце концов проворчал Кеннеди. – Вы выяснили что-нибудь насчет де Моше?

– Должен признаться, немногое. Как вы знаете, из-за последних событий я с ними не в самых лучших отношениях. Но я часто бываю в «Принце Эдуарде-Альберте», так что эта семья все время у меня на глазах. Альфонсо, похоже, хандрит. Его профессора рассказывают, что в последние дни он прискорбно пренебрегает своей учебой. А сеньора де Моше и Уитни, похоже, сдружились, как никогда ранее. Должен сказать, они задали неплохой темп, и по Уитни это заметно.

Я бросил многозначительный взгляд на сыщика, но тот и не подумал сказать, что обнаружил причину возбужденного состояния Уитни. Очевидно, пока Крэг не был готов обнародовать свое открытие, ожидая дальнейшего развития событий.

Зазвонил телефон, и мой друг взял трубку:

– Да, это Кеннеди. О, здравствуйте, Локвуд. Что? Пытались связаться со мной весь день? Я только что пришел. Что ж… Да, я смогу увидеться с вами через полчаса.

– Думаю, мне лучше убраться, – сказал Нортон с горьким смехом, когда сыщик повесил трубку. – Было и так совершено достаточно преступлений, незачем добавлять к списку еще одно убийство.

– Продолжайте наблюдать за семейством де Моше, – требовательно сказал детектив, когда археолог двинулся к двери.