Золото дракона

Пришелец буквально гарцевал, как необъезженный пони. Он стоял около Кайана, положив руку на рукоять меча.

— Круглоухие объединяются?! Неродной отец и два неродных сына.

— Ты, гнусная шваль! — воскликнул Джон Найт, схватившись за прутья решетки, как разъяренный зверь.

— Что ты здесь делаешь, Питер Флик? — холодно осведомился Кайан. — Неужели мать устала шлепать тебя по заднице и швырнула в подземелье, к порядочным людям?

Келвин увидел искаженное бешеной яростью лицо отца и такую же гримасу на лице фаворита, словно получившего полновесную пощечину. Рука его снова метнулась к мечу, но левая ладонь Кайана молниеносно перехватила ее. Перчатка, должно быть, немилосердно стиснула пальцы фаворита — Флик скрипнул зубами.

— Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко, чужеземное отродье, — прошипел он.

— Сомневаюсь, что ты доживешь до того, чтобы увидеть это, мерзкая тварь, — бросил Кайан. — А теперь говори, зачем пришел, и убирайся — завонял всю камеру.

Отбросив руку Флика, он отвернулся.

Келвин ничего не мог поделать с собой — ему нравился сводный брат. Естественно, Кайан не питал любви к человеку, занявшему место его отца в спальне матери, и как сын королевы, чувствовал себя в безопасности, поэтому храбрости тут много не требовалось. Зато он прекрасно выражал свои мысли.

— Я здесь по приказу королевы, — начал Питер. — Либо ты, Джон, обучишь Кайана использовать магическую летающую машину и волшебные метатели молний, либо твое радское отродье заплатит жизнью. Не забудь, угли палача горят день и ночь. Цепи смазаны. Колья заострены. А если это не поможет, помни — дорогой старенький отец королевы все еще питает пристрастие к молодой крови. Ради мальчишки, подумай, может, лучше согласиться?

Келвин со страхом взглянул на отца. Захочет ли этот, почти не знакомый человек, спасти сына? Или отдаст на муки? И что сказал Флик насчет волшебника, требующего его крови?

— Меня тошнит от тебя, дерьмо драконье, — с омерзением бросил Кайан. — Угрожаешь моему брату пытками?!

— Тогда лучше убеди отца помочь нам, — со злобным удовлетворением прошипел Флик. — Тебе же будет лучше.

— Но откуда ты знаешь, что мне можно доверять? — с любопытством спросил Джон.

— Очень просто. За тобой будут наблюдать опытные арбалетчики и, конечно, ты близко не подойдешь к вещам из внешнего мира! Будешь только объяснять Кайану, что делать, и посмей только сказать что-нибудь не так…

Он многозначительно взглянул на Келвина.

Келвин впервые задался вопросом, сможет ли он вынести пытки. Весьма сомнительно. При одной лишь мысли об этом ему становится плохо. Глядя на сжатые кулаки отца, видя, чего стоит ему терпеть все это, Келвин все же мысленно не мог не упрашивать того согласиться.

— Хорошо, — кивнул Джон. — Хорошо. Я сделаю это, но пусть ее отец держится от нас подальше.

— Решено! — с торжествующей ухмылкой объявил Питер Флик и удалился танцующей походкой.

— Я хочу, чтобы ты знал — в этом гнусном заговоре я не участвовал, — выдохнул Кайан.

— Знаю, сынок, — кивнул Джон Найт.

Кайан резко повернулся и вылетел из тюрьмы. Келвин знал — он ушел так поспешно, чтобы скрыть радость от слов отца. Конечно, Кайан мог ненавидеть Флика и уловки королевы, но был на стороне матери, и поэтому волей-неволей приходилось скрывать чувства к отцу.

24. Ирония

Хелн не могла больше выносить неизвестности. Шел четвертый день со времени отплытия Джон. Успела ли она? Атаковали ли Рыцари, как намеревались? И, самое главное, где Келвин? Все еще в подземелье, вместе с двумя другими узниками, или произошло еще нечто более худшее? Она должна была узнать, даже если не могла помочь.

Хелн объяснила родным насчет драконьих ягод. Мать расстроилась, но согласилась, что если Хелн несколько раз очнулась, то и теперь ягоды не смогут ей повредить. Она обещала не впадать в панику, когда Хелн перестанет дышать. Мать сочувствовала юности и любви.

— В конце концов, я любила твоего круглоухого отца — тихо сказала она, — и чуть не умерла от печали, когда он ушел.

— Что? — охнула Хелн, думая, что ослышалась.

— Пора тебе знать, дорогая. Ты не приемная дочь. Я твоя родная мать. Отец был круглоухим. Не хотела обременять тебя этим раньше, но теперь, когда ты нашла своего круглоухого…

— Почему? — пробормотала Хелн.

Она не помнила раннего детства, и вот теперь, оказывается, отец, которого она считала родным, — приемный, а мать… мать ее собственная. Как это может быть!?

— Стража королевы искала круглоухого, — пояснила мать. — Насколько я понимаю, это был отец твоего друга, Келвина. Но они бы убили любого круглоухого, которого ты нашла. Мужу нельзя было оставаться — риск был слишком велик, очень многие знали его, знали, что он из чужой страны.