Золото галлов

Солнце светило прямо в глаза, слепило, и Кариоликс часто останавливался, раздумывая – а правильно ли он едет? Коня он, конечно, берег, и, останавливаясь на постоялых дворах, вдоволь кормил лошадь овсом, но вот все остальное время пути юноша скакал почти без отдыха, понимая, что нужно спешить. Как там Алезия, госпожа и сестрица? Одна, среди мерзких вельмож, не желающих ей ничего хорошего, и это еще мягко сказано.

Домой! Быстрее домой! Как можно быстрее.

Кари уже миновал земли арвернов, с потухшими вулканами и синими склонами гор, уже проехал дремучими лесами битуригов, многочисленного, всегда старавшегося жить сами по себе, народа. Часть их племен поддерживала Верцингеторикса, остальные соблюдали нейтралитет, впрочем, старейшины битуригов всегда с уважением относились к вождю восставших, а Кариоликс имел дорожную грамоту, написанную греческими буквами… правда, мало кто из старейшин умел читать, но печать, изображавшая царственный профиль самого Верцингеторикса, невольно вызывала уважение, и никто даже не пытался напасть исподтишка на юного путника, прельстившись его конем и богатой одеждой. Да и не могли напасть – здесь, в стране битуригов разбойников отродясь не водилось, а вот за Лигером-рекой, где в свое время похозяйничали римляне, следовало опасаться лихих людишек, изгоев из сожженных деревень, вынужденных пуститься во все тяжкие.

Впрочем, и там Кариоликс ехал без затруднений, спокойно ночуя в лесах. По пути охотился – и ни разу ему не изменяла удача, вечером разводил костер, если не было поблизости постоялого двора или деревни, ночевал, закутавшись в плащ, улегшись у горячих углей. Много ли комфорта надобно воину?

Погода, слава богам, баловала ярким, почти что летним, солнышком. Пусть ночи стояли холодный, зато деньки выдавались золотые, с синим бездонным небом, солнышком и пением птиц.

За Лигером-рекой уже начались земли эдуев, и молодой человек почувствовал себя, как дома: ведь народ его отца, сеноны, жил отсюда не так уж и далеко, а мандубии – племя матери – и вовсе близко, вот даже в этих самых местах и жили… когда-то жили. Увы… вечные дрязги с эдуями, затем – римляне, арверны… Маленький народ просто не смог уцелеть, ассимилировался, растворился, чистых мандубиев осталось очень и очень немного, даже Кариоликс по крови себя таковым не считал, хотя и носил на спине синего трехрогого журавля – как память о матери. Вот Алезия – совсем другое дело!

Юноша снова прищурился от солнца, придержал коня, выезжая с проселка на вполне приличную дорогу, не римскую, местную, но широкую, с твердой обочиной и ямами, тщательно засыпанными песком и щебнем. Дорогой пользовались – это было видно по наезженной телегами колее и навозу. Кариоликс приободрился, чувствуя, что его путешествие наконец-то подходит к концу. Приложив руку ко лбу, увидел впереди воз и тут же подогнал коня, закричал:

– Эй, эй! Подождите!

Возница – вислоусый морщинистый крестьянин в браках, шерстяном, кое-как выкрашенном крапивой, плаще и козьей шапке – кервезии – оглянулся и, увидев скачущего во весь опор всадника, на всякий случай соскочил с воза и испуганно поклонился:

– Да пошлет тебе Везуций удачи в пути, молодой господин. Ты меня звал? Или мне, старому дурню, послышалось?

– Тебя, тебя, кого же еще-то? – юноша надменно скривил губы, как и положено снизошедшему до разговора с деревенщиной всаднику. – Скажи-ка, куда ведет эта дорога?

Крестьянин озадаченно моргнул:

– А куда тебе надо, молодой господин?

– Не твое дело, глупый навозник! – поразившись неуместности вопроса, тут же вспылил Кари.

– Прошу, не гневайся, – вислоусый снова принялся кланяться. – Я ведь к чему спрашиваю? Если тебе, господин, скажем, надо в Алезию – так эта дорога прямо туда приведет, только нужно будет немного проехать по римской, а если в Бибракте – то она тоже выведет, если не пропустить левый поворот у старого дуба. Он издалека заметен, дуб-то.

– Ага, – юноша взъерошил затылок. – Бибракте что же – рядом?

– Рядом, господин. Всего-то три левки… Только, верно зря – римские псы осквернили священное место, убили друида, и источники, Илексы, обмелели и уже отказываются пророчить.

– Убили друида?! – изумился молодой человек. – Римляне?

– А кто же еще-то? Неужто – наши? Даже самый гнусный разбойник, и тот…

– Да уж, да уж, – Кариоликс скорбно покивал головой. – Римляне – гнусные гады. Только… откуда ты знаешь, что я – не за них?

– О, господин, – крестьянин хитровато прищурился. – Я же имею глаза! Римлянин не будет разъезжать здесь один, без воинов, без слуг. Ведь все эти земли признают власть славного вождя Верцингеторикса. А ты, молодой господин, скачешь так смело, что, ясно – и ты его человек.

Кариоликс соизволил чуть улыбнуться:

– А ты не такой уж и дурак, деревенщина! Ладно… и все же, я заеду к Илексам… Говоришь, там больше нет друида?

– Нет, мой господин, – крестьянин скорбно развел руками. – Увы, старый Ардоний уже в других местах – на том свете.

– Что ж, придется общаться с Илексами самому…

– Что-то важное хочешь узнать, господин?

– Не твое дело, навозник!