Золото императора

– Они хотя бы дрались честно, – вздохнул Фронелий. – А вот Агилон сбежал еще до начала битвы. Попадись он мне сейчас, я бы задушил его одной рукой.

Память окончательно вернулась к Руфину. И хотя боль в голове не проходила, он все-таки мог вполне здраво оценить создавшуюся ситуацию. Жить патрикию оставалось всего несколько часов. Но и эти часы, подаренные щедрым императором Валентом, следовало провести с толком.

– Забыл спросить у Прокопия, где сейчас находятся Фаустина с дочерью, – посетовал на свою недогадливость Руфин. – Кстати, император успел на ней жениться?

– Прокопию не до того было, – усмехнулся Фронелий. – А Фаустину с дочерью он тайно отправил в Рим к патрикию Луканике. Не знаю, что будет с ними. Рано или поздно либо Валентиниан, либо Валент до них доберутся. Изведут ядом или придушат втихую, дабы ни у кого больше не возникло соблазна использовать их в своих целях.

Трудно сказать, любил ли Руфин Фаустину, но, во всяком случае, она не была ему настолько безразлична, чтобы вот так просто от нее отмахнуться. Тем более что в нынешних несчастьях вдовы императора Констанция виноват был именно Руфин. Это он привел в дом Фаустины Прокопия и уговорил ее поддержать самозванца. Призрак власти замаячил тогда перед честолюбивым патрикием, и он не устоял. А теперь смерть грозит не только вдове, но и ее ни в чем не повинной дочери.

– Долгов много у меня, – неожиданно произнес Руфин вслух.

– Это ты о чем? – не понял его Фронелий.

– Я виноват перед Фаустиной. А кроме того, я дал слово патрикию Кастрицию, что убью одного ненавистного ему человека.

– Это кого же? – полюбопытствовал Фронелий.

– Квестора Софрония.

– А я бы прибавил к нему магистра конницы Агилона, его тестя Арапсия, предавшего нас в Константинополе, и магистра Гумоария, так не вовремя перебежавшего на сторону Валента. А заодно придушил бы Петрония, уж слишком много на его руках крови моих друзей.

– Выходит, и у тебя долги? – усмехнулся Руфин.

– Ты, кажется, что-то задумал, патрикий? – насторожился Фронелий.

– Так ведь нам нечего терять, магистр, – спокойно сказал Руфин. – Ты сумеешь удержаться в седле?

– Почему бы и нет, – повел здоровым плечом Фронелий.

– В таком случае будь готов ко всему. – Руфин резко поднялся с земли и крикнул легионеру, стоящему неподалеку: – Эй, варвар, подойди.

– Бывают случаи, когда лучше быть варваром, чем римлянином, – последовал насмешливый ответ на латыни.

Фронелий захохотал, Руфин тоже не сдержал усмешки:

– Приятно встретить земляка вдали от родных мест. У меня к тебе просьба, легионер: найди магистра Агилона и передай ему, что я, патрикий Руфин, хочу его видеть.

– Первый раз слышу о таком магистре, – удивился легионер.

– Он перебежал на сторону императора Валента сегодня днем, – подсказал ему Фронелий.

– Ах, вы об этом, – брезгливо сплюнул легионер. – Его шатер в полусотне шагов отсюда.

– В таком случае держи плату за услугу. – Руфин снял шеи медальон на цепочке и бросил его земляку. – Он золотой.

– Вижу, – кивнул легионер. – Не извольте беспокоиться, патрикии, сделаю все, как велено.

Фронелий долго смотрел в спину уходящему римлянину, а потом обернулся к Руфину:

– Ты уверен, что Агилон захочет тебе помочь?

– Он захочет меня убить.

– Почему?

– Я знаю, что именно он сначала зарубил мечом Гермогена, а потом отравил бывшего префекта претории Набидия.

Ждать пленникам пришлось недолго. Посланный к магистру легионер вернулся в сопровождении самого Агилона. Видимо, бывший трибун, столь удачно изменивший императору Прокопию, не на шутку испугался за свою судьбу. И, надо признать, у него имелись основания для беспокойства. Гермоген был не просто комитом схолы агентов Валента, он был еще и близким другом тестя императора всесильного Петрония. А этот последний никогда не простил бы Агилону убийства своего верного соратника. В свое время Петроний и Гермоген отправили на тот свет немало константинопольских знатных мужей, обвиняя их в различных преступлениях. Многих они просто разорили под видом взимания налогов. Словом, Гермоген настолько хорошо послужил Петронию, что тот просто обязан был отомстить за его смерть.

– Чего ты от меня хочешь, Руфин? – зло зашипел Агилон, склоняясь к самому лицу своего злейшего врага.

– А ты разве не догадываешься, магистр? – усмехнулся патрикий. – Император Валент, согласно обычаю, обязан выслушать последнее слово приговоренных. И нам с магистром Фронелием есть, что ему сказать.

– И каким образом, по-твоему, я смогу вытащить вас отсюда?

– Нет ничего проще, Агилон. Никто не знает, что мы здесь. Договорись с охранниками, и они подыщут нам замену среди других пленных.

– Ты знаешь, в какую сумму мне это обойдется? – взъярился Агилон.

– А в какую сумму ты оцениваешь свою жизнь, магистр? – вежливо полюбопытствовал Руфин. – Речь сейчас идет именно о ней. Или ты рассчитываешь на доброту императора?

– Будь ты трижды проклят, патрикий, – процедил сквозь зубы Агилон и отошел.