Золото императора

Оптимизм трибуна понравился Лупициану, но беспокойство почему-то не покидало его. И он продолжал стоять на вершине холма под палящими лучами солнца, доводя тем самым свою утомившуюся свиту до белого каленья. Однако никто из трибунов, не говоря уже о чинах меньшего ранга, не осмелился напомнить комиту об отдыхе. Тем более что клибонарии, погнавшиеся за конокрадами, почему-то не спешили возвращаться обратно. Хотя времени уже прошло столько, что его вполне хватило бы для разгрома целой армии.

– Мне кажется, высокородный Лупициан, что тебе пора поднимать легионеров, – сказал вдруг треснувшим голосом долговязый Скудилон.

– Я не нуждаюсь в твоих советах, корректор, – резко оборвал выскочку комит. – Позволь уж бывалому военачальнику самому принимать решения.

– В таком случае хотя бы посмотри, что делается у тебя за спиною, – вскричал Скудилон.

Лупициан обернулся столь стремительно, что едва не сбил с ног перетрусившего корректора. Лицо комита сначала побледнело, а потом побагровело от ярости, похоже, на какой-то миг он даже потерял дар речи. Тем не менее, собравшись с силами, он все-таки сумел прохрипеть сигнальщикам, стоявшим в отдалении:

– Трубите тревогу!

Увы, комит запоздал с приказом. Пехота варваров двумя железными потоками огибала холм, чтобы ударить по легионерам, не успевшим выстроиться в каре. Лупициан с ужасом наблюдал, как падают на траву его люди, выкашиваемые гигантской косой.

– Кажется, это готы, – дрожащим голосом произнес Монций, – или венеды.

– Так готы или венеды?! – прорычал Лупициан, хотя какое это теперь имело значение.

От подозрительного леса к лагерю широкой лавой катилась тяжелая конница. Но это были не клибонарии, опытный в воинском деле комит не мог ошибиться на их счет. Варвары действовали быстро и решительно, не давая врагам опомниться. Лишившиеся коней римские всадники не оказали им никакого сопротивления и сыпанули в стороны еще до того, как враги достигли их палаток. У Лупициана язык не повернулся, чтобы осудить бегущих. Они спасали свои жизни, и в данном случае это был разумный выбор.

– Коня мне, – прохрипел комит.

Атаковать варваров он не собирался. В создавшихся обстоятельствах это было бы безумием. Следовало спасать и свою жизнь, и жизни трибунов, успевших на свое счастье покинуть лагерь еще до того, как он подвергся нападению. Комит выбрал единственно возможный путь для отхода и лично возглавил отступление. К счастью, резвость коней позволила Лупициану и его свите проскользнуть в брешь между двумя группировками пеших варваров, которые настолько увлеклись атакой на легионеров, что разомкнули железное кольцо вокруг холма. Пожалуй, никогда в жизни комиту Лупициану не приходилось покидать поле битвы с такой прытью. Конечно, он и раньше терпел поражения, но никогда эти поражения не были столь полными и безоговорочными. Комит вдруг с ужасом осознал, что потерял все войско. И если из семи тысяч пехотинцев и конников, которых он вел за собой, уцелели хотя бы несколько сотен, то это следует считать чудом.

– Их было больше, чем нас, – сказал трибун Монций, когда запалившиеся после долгого бегства кони перешли на шаг.

– Раза в полтора, – подтвердил Скудилон.

В умении корректора считать высокородный Лупициан нисколько не сомневался, зато у него возникли большие сомнения по поводу здоровья Монция. В частности, его очень интересовало, где были у трибуна глаза, когда он со своими дозорными объезжал окрестности.

– Рука при тебе, Монций? – спросил сдавленным голосом Лупициан.

– Да.

– Так отдай ее мне!

К сожалению, удар меча комита пришелся не столько по руке трибуна, сколько по его глее, и тот рухнул на землю, обливаясь кровью.

– Вперед, – прорычал Лупициан.

– А как же обоз? – спросил Скудилон, потрясенный расправой. – Кто предупредит комита Ацилия?

Лупициан враз покрылся мелкими капельками пота. Вопрос свой корректор задал вовремя и по существу. Если за потерю пяти легионов можно было еще как-то оправдаться перед императором Валентом, то утрату обоза он Лупициану точно не простит. Четыре миллиона денариев – это слишком большая сумма. Правда, золото охраняют пять галльских легионов и две тысячи клибонариев. И командует ими очень опытный человек. Хотя и весьма самонадеянный. Комит Лупициан не питал к высокородному Ацилию добрых чувств, но дело то было не в Ацилии, а в золоте, которое никак нельзя было отдать варварам.

– Трибун Геларий и ты, корректор, отправитесь навстречу обозу и предупредите комита об опасности, – распорядился Лупициан. – Возьмите с собой десять человек. Думаю, этого будет достаточно.

– А если мы угодим в руки варварам! – вскричал Скудилон.

– Значит, вас повесят, – отрезал Лупициан. – Передайте Ацилию, чтобы не рисковал понапрасну. Со своей стороны я сделаю все от меня зависящее, дабы прийти к нему на помощь. Но мне понадобится время, чтобы вызвать легионеров из крепостей и городов и привести их в нужное место. Возможно, на это уйдет неделя, возможно, десять дней. Пусть обнесет свой лагерь валом и ждет.

– Я понял, комит, – склонил голову Геларий. – И сделаю все, как ты приказал.