Золото императора

– Я понимаю, – кивнул Пордака. – На этот случай у меня есть несколько мешков, клейменных печатью императора. Именно в таких мешках лежало золото, предназначенное для Валента. Один из них мы заполним денариями и подбросим в нужное место в нужное время. После того как этот мешок будет найден, у божественного Валентиниана отпадет всякая охота слушать оправдания проворовавшихся чиновников.

Федустию вдруг пришло в голову, что в лице префекта анноны он обрел союзника хоть и опасного, но на редкость умного и изворотливого. Пордака учел все. Он не просто открывал императору глаза на измену высокопоставленных чиновников, он еще и предоставлял Валентиниану возможность пополнить опустевшую казну империи за счет конфискаций имущества заговорщиков. И такой шанс император, конечно, не упустит, даже если у него и останутся кое-какие сомнения по поводу виновности тех или иных лиц. А возникшие по этому поводу угрызения совести он вполне может успокоить щедрыми пожалованиями тем людям, которые раскрыли заговор, подрывающий устои Великого Рима.

– Я так понимаю, высокородный Федустий, что Ефимия пригласила варвара в дом с твоего согласия?

– Ты правильно понимаешь, – слегка порозовел комит. – Рабыни должны были ублажить плоть варвара и сообщить ему место, где находится Фаустина.

– Конечно, – кивнул Пордака. – Это очень умный ход. Но вряд ли Руфин поверит Ефимии. Нужен еще один человек, который подтвердит сведения, полученные от нее.

Тема разговора была щекотливая, и префект анноны хорошо это понимал. Очень скоро в христианском храме должно было состояться венчание высокородного Федустия с благонравной Ефимией, и вот буквально за неделю до столь знаменательного события эта особа встречается с варваром. А сам комит выступает в неприглядной роли сводника. Тут даже самый циничный и расчетливый человек почувствует смущение. Конечно, Федустием в его отношениях с Ефимией руководит не любовь, а корысть, но ведь и правила приличий никто не отменял. Использовать свою будущую жену в качестве агента – до этого не додумался бы даже сам Пордака.

– Я не мог упустить столь удобный случай, – счел нужным оправдаться Федустий. – Этот наглый варвар буквально преследовал мою будущую жену.

– Он это делал по настоянию Руфина, – пояснил Пордака. – Бывшему нотарию известно о вашем с Ефимией предстоящем браке.

– От кого?

– От Труллы, естественно. Он же сообщил Руфину, что Фаустину прячешь именно ты. Но у Труллы хватило ума догадаться, зачем его старому знакомому понадобилась вдова императора Констанция.

– Проныра! – выругался Федустий.

– Нам его сообразительность пойдет только на пользу, – махнул рукой Пордака. – Ты не мог бы, комит, сообщить о месте нахождения Фаустины префекту Рима, сиятельному Телласию. Разумеется, это должно быть то самое место, о котором варвар уже узнал от Ефимии.

– Я как раз собираюсь к Телласию, – задумчиво проговорил Федустий. – Думаю, с этим не возникнет проблем.

– Вот видишь, комит, как все удачно складывается. Похоже, боги сегодня будут играть на нашей стороне.

– Я христианин, – напомнил Пордаке Федустий.

– Я тоже, комит, – улыбнулся префект анноны. – Так давай послужим не только императору, но и Христу. По моим сведениям, Руфин нашел убежище в храме Юпитера. Даже если это не так, то кто помешает нам обвинить фламина в заговоре против Валентиниана и святой веры. Я думаю, что благодарность епископа Симеона тоже не будет для нас лишней. Заодно он отпустит нам все грехи.

Патрикий Трулла, изрядно хвативший вчера вечером на пиру у куриала Модеста, пребывал по этому случаю в прескверном состоянии духа. А потому на появление в спальне Эквиция отреагировал крайне болезненно, запустив в управляющего кубком. К счастью, пустым. Эквиций поймал кубок на лету и аккуратно поставил на столик, расположенный у изголовья. Одновременно он бросил на хозяйское ложе увесистый кожаный мешок, наполненный, судя по всему, монетами.

– Откуда? – ошалело уставился на управляющего Трулла.

– Золото привез варвар, – пояснил Эквиций. – Имени своего он не назвал, но я догадался, что деньги присланы светлейшим Руфином.

Память наконец вернулась к сиятельному Трулле, а вместе с нею и умение соображать. Руфин, надо отдать ему должное, сдержал данное слово. А вот Трулла не мог пока похвастаться успехами в деле, которое считал важным. Собственно, он еще пальцем о палец не ударил, чтобы выполнить взятые на себя обязательства. А виной тому собственная лень и куриал Модест, которому как раз вчера понадобилось напоить благородных патрикиев вином. Справедливости ради надо признать, что вино у куриала было отменным, равным образом как и выставленные на стол яства. Трулле особенно понравился паштет из гусиной печенки, и он уговорил Модеста поделиться секретом его приготовления.

– Ты отправил повара к Модесту? – спросил Трулла.

– Отправил, сиятельный, – вздохнул Эквиций. – Тебе не о паштете следует думать, а о слове, данном нотарию. Руфин человек решительный, и если он заподозрит, что ты водишь его за нос, то я не поручусь за твою жизнь, патрикий.