Золото императора династии Цзинь (СИ)

Не ожиданно для себя и к своему удивлению, Лу Вэйюй увидел, как задрав хвост, с радостным ржанием к табунку своих стреноженных товарок бежала их лошадь, которую он отобрал у Мазура на той стороне Сихотэ-Алиня.

- Ну, тем лучше – подумал он, - заберём сразу всё.

Наума Балобанова появление лошади как раз не обрадовало.

- Это ваша лошадь? – спросил он Суздальцева.

Суздальцев посмотрел на лошадь, улыбнулся и сказал Гуревичу:

- Что, Яша, узнаёшь пропажу?

Гуревич кивнул и беспомощно улыбнулся.

- Наша. Чья же ещё? – сказал Суздальцев.

- Плохо – сказал Наум. - Хунхузы где-то близко.

- Ты думаешь? – встревожено спросил Суздальцев.

- Конечно. Где у вас её отобрали? Мы знаем точно, что она была у хунхузов и вот теперь она здесь. Кто-то же её привёл! Не сама же она сюда дошла? Где-то недалеко была. Учуяла своих и прибежала.

- Всё верно, Наум. Коля – обратился Суздальцев к Ганину, - давай-ка сюда эту путешественницу.

Николай нехотя направился к лошадям.

Суздальцев позвал двух остальных:

- Гордей, Василий! Все под ружьё! Хунхузы близко!

- Я уж понял – совершенно спокойно сказал Пилипчук. Он сидел на пороге палатки и смотрел на вернувшеюся лошадь.

- «Это есть наш последний и решительный бой!» – немного зло и весело процитировал строчку из «Интернационала» Василий Уваров, выползая из другой палатки.

- Искренне надеюсь, что не последний – возразил ему Суздальцев.

- Это уж как получиться – сказал Уваров.

- Так нельзя, Вася. Без веры в победу, победить невозможно! – мягко и нравоучительно сказал Гуревич.

- А Яша прав! – сказал Суздальцев. – Ты это брось, Василий! Эти упаднические настроения!

- Для тех, кто не знает: это боевой гимн нашей партии – пошутил Уваров и тут же поменялся в лице, показал рукой на поляну. – Смотрите!

Все повернулись в указанном направлении.

Ганин уже дошёл до лошади и взял её под узцы, как вдруг на него с боку выскочил человек, не китаец. Этим человеком был Грибан.

Ганин резко обернулся. Он сам умел владеть кистенём и сразу догадался, зачем неизвестный сунул руку за левую полу куртки. Оттуда вылетел шар на цепи, но Ганин успел увернуться и из-за пояса выдернуть свой кистень. И Грибан успел отпрыгнуть. Противники, пригнувшись, кружили друг напротив друга, кисти рук их еле уловимо шевелились и стальные шары на цепи по кругу со свистом рассекали воздух. От шара кистеня можно только увернуться, кистень кистенём не отобьёшь. Противники делали выпады, уворачивались, оружия их не было видно и со стороны эта противостояние смотрелось несколько странно.

Они увлеклись боем и не заметили, как из редколесья, со склона горы стали спускаться хунхузы. Шао Фучан выстрелил. Ганин пошатнулся, схватился за левое плечо. Шар Грибана пролетел мимо, если бы не выстрел, то Ганин остался бы без лица и, вероятно, без жизни.

Грибан оглянулся на выстрел, посмотрел дикими глазами на хунхузов и прыгнул в кусты. Золото опять не далось ему, и опять из-за проклятых манзов.

Наум выстрелил почти, не целясь, и свалил маньчжура-проводника, стоявшего рядом с Шао Фучаном.

Хунхузы открыли стрельбу вслед за Шао Фучаном. Их осталось девять человек, проводник не считался членом банды, и не важно, живой он или мёртвый. Против них было шестеро, но Ганин получил ранение в левое плечо и истекал кровью. А Яша Гуревич был ещё тот воин!

- В укрытие! – скомандовал Наум.

Все залегли за сумами с золотом.

Началась перестрелка, даже Яша взялся за карабин. Хунхузы спускались с горы, прячась за деревьями. Их уже стало восемь – удачный выстрел зверопромышленника. Ещё один выстрел Наума – и их уже семь. Хунхузы прятались в траве, приближались.

- Может быт, и пригодятся ваши пукалки! – крикнул Наум.

- Какие пукалки?- не понял Суздальцев.

- Револьверы! Драка будет!

Началась перестрелка. Хунхузы боялись приближаться. Перестрелка ничего не давала. Лу Вэйюй понял это. Надо было идти на сближение, за хунхузами было численное превосходство. Их противники прятались за перемётными сумами и большой опасности не представляли, кроме одного, который стрелял слишком хорошо. Но, если сблизиться, то это его приемущество сразу же исчезнет.

Лу Вэйюй приказал части своих людей зайти в лагерь с тыла, со стороны реки.

Гуревич услышал сзади какой-то шорох. Он оглянулся. К нему на корточках крался хунхуз. Яша закричал. Китаец приподнялся и прицелился. Яша откатился в сторону и выстрелил сам. Хунхуз успел выстрелить, но оба промахнулись. Зато не промахнулся Наум. Хунхуз упал мёртвым. Гуревич зачем-то стал приподниматься с земли в сторону мёртвого хунхуза.

- Яша, ложись! – крикнул Суздальцев.

Но было позно, со стороны поляны раздался выстрел, Яша упал.

- Эх! Яша! – с досадой и слезами в голосе, промолвил Суздальцев и выстрелил в сторону поляны.

Со всех сторон на лагерь набросились хунхузы.

Балобанов успел застрелить ещё одного бандита. Соотношение стало пять против четверых. Впрочем, сам Лу Вэйюй решил в рукопашной схватки не участвовать.

Всё началось и закончилось в течение нескольких минут.