Золото инков

Индейцев приписывали к энкомьендеро на два поколения, после этого предполагалось объявить их вассалами короля и приравнять в правах к испанцам, Энкомьендеро давал клятву воспитывать индейцев в правилах христианской веры, защищать их жизнь и имущество.

На деле же ни о какой защите индейцев не могло быть и речи. Предполагалось безжалостно эксплуатировать их и впредь, предоставлять им свободу через два поколения никто не собирался. Туземцы лишались права на свободное передвижение, их можно было насильно отправить в рудники, заковать в цепи. Энкомьендеро мог прибрать к рукам землю своих подопечных.

Конкистадоры поняли, что король уступил и больше не посягает на их коренные интересы; постепенно и они стали склоняться к компромиссу.

Переманив гарнизон Номбре-де-Диоса, Гаска отправился в Панаму, где находился флот Писарро – двадцать два корабля. Отсюда королевский уполномоченный с помощью доминиканского монаха разослал по городам Перу письма, в которых разъяснял цель своей миссии, объявлял об изменении «новых законов» и об амнистии всем, кто поддержит королевского эмиссара, В Лиму было отправлено послание короля к Гонсало Писарро с сопроводительным письмом Гаски. Король не обвинял Гонсало в мятеже, он в примирительном тоне писал, что считает его действия ответом на упрямство вице-короля Бласко Нуньеса де Велы. Его величество не собирается ни отстранять Писарро с поста наместника, ни утверждать его в этой должности. Королевскую волю объявит ему Гаска и вместе с Писарро восстановит в Новой Кастилии мир и порядок.

Столь же дипломатично было составлено и сопроводительное письмо Гаски. Причины, приведшие к мятежу, писал он, более не существуют. Отныне ссоры и разногласия потеряли всякий смысл. Писарро и его сторонники должны доказать верность своему повелителю и подчиниться всем его распоряжениям. Если Гонсало будет продолжать борьбу, то его противником окажется сам король, и народ покинет бунтовщика.

Проходили недели и месяцы, а Гаска все еще оставался в Панаме, ожидая, когда взойдут посеянные им семена. И действительно – многие колонисты стали сомневаться, стоит ли им поддерживать Писарро, и начали подумывать о том, как бы снискать прощение и милость короля.

И все же власть Гонсало Писарро казалась прочной и незыблемой. Он завоевал сердца многих колонистов, наделив их заново обширными землями со всеми живущими там индейцами. Писарро не скупился на богатые подарки, устраивал роскошные пиры, на которых его воспевали в романсах и балладах, сравнивая с рыцарями прошлых времен.

Узнав о прибытии Гаски, Гонсало снова вернулся к своей прежней идее – отправить в Испанию посланцев и просить короля утвердить за ним титул наместника Новой Кастилии. Посольство возглавляли один из преданнейших сторонников Гонсало высокородный дворянин Лоренцо де Альдана и епископ Лимы.

Послы везли письмо и для Гаски с приличествующими случаю пожеланиями счастья. Писарро выражал сожаление, что прибытие Гаски запоздало – волнения в Перу уже прекратились и власть находится в верных руках. Посольство не собирается выпрашивать в Испании прощения для Писарро, который ни в чем не провинился и является самым подходящим человеком для того, чтобы управлять Новой Кастилией, оно будет просить короля утвердить Гонсало Писарро наместником Перу.

Ходили слухи, что посольство собирается подкупить Гаску огромной суммой денег, а если это не удастся – пустить в ход еще более действенное средство – кинжал или яд и убрать с дороги этого хитрого, настойчивого человека, одетого в бедную сутану священника.

В Панаме Альдана встретился с Гаской и узнал, насколько широки полномочия последнего и сколь твердо решил тот выполнить свою миссию. Надменный идальго, в преданности которого Писарро не сомневался, тут же отказался от поездки в Испанию и поклялся в верности королю. Вскоре так же поступил и командующий флотом, передав свои корабли в распоряжение Гаски. Все мятежники, явившиеся с повинной, получили прощение и были назначены на новые должности.

Теперь Гаска стал набирать войско, обещая солдатам хорошее жалованье. Он запасался продовольствием, слал письма в Никарагуа и Мексику, прося оказать ему поддержку, а также обратился к Беналькасару, призывая того прийти к нему на помощь. Обещания и письма хитрого прелата делали свое дело. Многие колонисты собирались тайно перейти в лагерь сторонников короля, пока можно было рассчитывать на прощение.

Не зря капитан Карвахаль предупреждал Писарро, что этих писем следует опасаться больше, чем кастильских клинков. Старый воин уговаривал наместника не отвергать королевскую милость, а для посланца короля «устлать дорогу к столице золотыми и серебряными плитами». Что же касается его, Карвахаля, то он прожил достаточно долгую жизнь и не беспокоится за свою судьбу. Его шея такой же длины и так же подходит для виселицы, как у всех прочих.