Золото Каддафи

Кстати, и на оптические миражи во время частых командировок в пустыню Оболенский давно уже не реагировал. Возможно, впрочем, происходило это из-за того, что видения ему попадались какие-то не интересные: озеро с пальмами, просто озеро, просто пальмы…

— Нет.

Оболенский пока еще не понимал, какое практическое значение имеет информация Сулеймана.

— Это ведь… дикие верблюды? — Он не сразу, но вспомнил правильное арабское слово.

— Здесь не бывает диких верблюдов. — Ливиец отрицательно покачал головой. И пояснил: — Верблюд слишком дорого стоит.

Значит, сообразил, наконец, Оболенский, где-то рядом с верблюдами должны находиться и люди. А это не есть хорошо…

— Вы думаете, они нас заметили?

— За машиной всегда идет очень большой пыльный шлейф, — объяснил очевидное Сулейман.

— Остановимся?

— Делать остановку все равно придется. — Ливиец показал на стрелку датчика: — Надо заправлять баки. Топлива почти не осталось.

Ничего похожего на обочину здесь не наблюдалось, поэтому он остановил грузовик прямо посредине дороги:

— Вылезаем!

Оболенский подхватил лежащий под ногами автомат, открыл дверь кабины со своей стороны и осторожно спустился на землю. Осмотревшись и не заметив поблизости ничего подозрительного, он прошел вдоль закрытого пыльным брезентом кузова:

— С добрым утром, дорогие товарищи! Начинаем производственную гимнастику…

Подошедший с другой стороны Сулейман уже начал возиться с застежками заднего борта:

— Вы живые? Все в порядке?

— Приехали, что ли? — Первым вылез из кузова Иванов.

— Нет, — разочаровал его Оболенский. — Просто надо заправиться.

— Ну, надо, так надо, — потянулся отставной подполковник.

— Черт… твою мать! — Выбираясь вслед за ним, Коля Проскурин задел локтем обо что-то железное, зашипел и во весь голос выругался. — Далеко еще?

— Не знаю. Пока не понятно.

— А мы вообще-то где?

— Где-где… — нецензурно, но в рифму, отозвался Карцев, — в ней, в родимой…

Откинув брезентовый полог, он осторожно, не выпуская из рук короткоствольный пистолет-пулемет, перебрался наружу и сразу же принялся разминать затекшие конечности.

Вид у всех троих был изрядно помятый и заспанный, но, кажется, вполне боеспособный.

— Помогите, пожалуйста, — попросил по-русски Сулейман.

— Нет проблем.

Оболенский заглянул внутрь покрытого тентом кузова, который был заставлен рядами стандартных двухсотлитровых бочек:

— Какую берем?

— Вот эти две, с краю…

— Хорошо бы не перепутать, — усмехнулся Иванов.

— Нет, точно эти. — Николай Проскурин постучал костяшкой согнутого пальца по металлическому боку ближайшей бочки.

— Ты уже проверял, что ли? — не удержался Карцев.

— Да иди ты… — отмахнулся Николай.

Процедура заправки КамАЗа оказалась достаточно хлопотной, длительной и потребовала определенной смекалки. Бочки с дизельным топливом решили не выгружать — баки машины заполнили прямо из них при помощи длинного резинового шланга, который был припасен Сулейманом.

— Как вы там? — спросил вполголоса Оболенский, когда нехитрая конструкция из сообщающихся емкостей наконец заработала и топливо самотеком полилось в ненасытные баки грузовика.

— Нормально. — Иванов посмотрел на откинутый брезентовый полог. — Мы там себе нормальную лежанку оборудовали. Так, чтобы снаружи не было заметно.

— Не укачало никого?

— Да нет пока. Хотя трясет, конечно, будь здоров.

— Это само собой… — посочувствовал Оболенский. — Все-таки не шоссе.

— Лишь бы бочки с места не поползли. А то, если крепления не выдержат — размажет нас по стеночкам в лепешку. Замучаетесь потом кузов отмывать.

— Вроде нормально грузили. Как положено… — Оболенский еще раз посмотрел под брезент. — Сулейман проверял.

— Ну, тогда я спокоен, — усмехнулся Иванов.

— Вообще-то, в кабине есть одно спальное место…

— Нет, мы же решили. — Иванов отрицательно помотал головой. — Нам лучше вместе.

Он отошел с Оболенским на край дороги:

— Как вообще обстановка? Куда направляемся?

— Пока не говорит, — показал Оболенский глазами на Сулеймана. — Но я так понял, что опять на египетскую границу.

— Скорее бы уже. — Иванов поднял какой-то выбеленный солнцем камешек и с размаху швырнул его в сторону солнца. — А то ведь и к пароходу можно опоздать.

— Не опоздаем, — успокоил его Оболенский. И на всякий случай по-арабски добавил: — Иншалла![13]

…Вооруженные всадники появились из-за барханов, когда Сулейман уже заполнил топливные баки и начал сматывать шланг:

— Крышку завинчивайте, пожалуйста.

— К нам гости, командир, — доложил Проскурин, опуская бинокль.

Вообще-то ему было поручено наблюдение за воздухом. Однако ничего интересного в небе не происходило, и Николай проявил разумную инициативу.

— Приготовиться!

Несколько всадников на верблюдах легко преодолели очередной песчаный холм примерно в километре от дороги и почти сразу же скрылись из поля зрения. Однако никаких сомнений быть не могло — направлялись они именно сюда, к одинокому грузовику, замершему посередине пустыни.

— Дождались, твою мать, — проворчал Алексей Карцев, забираясь обратно в кузов.

Вслед за ним через борт перебрался Проскурин, и последним, опустив за собой задний полог, внутрь тента пролез Иванов: