Золото Калифорнии

Лэйвли взглянул с отчаянием на дверь, но Адель и мистрис Дэйтон продолжали его уговаривать, а старуха побежала за его башмаками. Он поколебался с минуту, потом решился и обулся.

- Вы совершили чудо, моя милая! - говорила обрадованная мистрис Лэйвли. - Он очень любит меня, но ни за что не наденет обувь, как бы я его ни упрашивала. Благодарю вас! Теперь я уж постараюсь его приучить не только к башмакам, но и к шерстяным чулкам.

Лэйвли шел в своих башмаках, точно ступая по раскаленным угольям, но, войдя в лес, он остановился, осмотрелся кругом и юркнул в самую чащу кустарника. Приставив там свой карабин к дереву, он расшнуровал башмаки, снял их и повесил на сук. Потом, потирая себе ноги, как будто их свела судорога, он поднялся, схватил карабин и пошел весело вперед.

ПРИЗНАНИЕ МУЛАТА

Мистрис Дэйтон и Адель были уверены в том, что мнимый мистер Гэвс проводит их до Елены; но Сандерсу вовсе не хотелось покидать ферму в такую минуту. Попросив у мистрис Дэйтон позволения поговорить с ней наедине, он сказал ей, что доктор Монро страшный шарлатан и что поэтому он боится оставить его с пациентом. Он, Гэвс, надеялся быть более полезным.

Мистрис Дэйтон вполне согласилась с этим и умоляла его не покидать больного. Они с Аделью знали дорогу в Елену и могли доехать совершенно благополучно. Но она надеялась, что мистер Гэвс посетит их.

Мистер Гэвс рассыпался в уверениях преданности, говоря, что не замедлит побывать у таких любезных людей, как Дэйтоны, и тогда увезет мисс Адель.

- Мистер Гэвс, - начал доктор Монро, поглядывая на возвратившегося поспешно молодого человека, - мистер Гэвс, как вы полагаете, не может ли самый опытный человек совершить самую странную ошибку? Мои пилки, разложенные здесь, напоминают мне… Но вы, кажется, меня не слушаете?

- Слушаю, - ответил Сандерс, погруженный в свои мысли.

- В таком случае, продолжаю. Врачи, живущие в Литл-Рук, - то было в 1830 году, если не ошибаюсь, - вздумали напечатать в газетах таксу за свои консультации. В то время никто не заботился о науке, а лишь как бы денег больше забрать. Под самым носом у врачей хоронили драгоценнейшие трупы! Никто не думал их анатомировать! Даже трупы казненных пропадали задаром, подумайте! Только бы деньги загребать! А брали здорово: сто двадцать пять долларов при каком-нибудь вывихе или переломе! В это время являюсь я в Литл-Рук и начинаю практиковать по гораздо низшим ценам. Другим моим собратьям это пришлось не по вкусу, и они подняли против меня общественное мнение, воспользовавшись одной маленькой ошибкой, и заставили меня покинуть неблагодарный город. Мало того, они отправили на тот свет всех моих пациентов, распуская слух, будто уморили их прописанные мною лекарства!

- А что у вас в этих маленьких пузырьках? - спросил Сандерс.

- Осторожнее с ними, прошу вас! Тут в одном из них мышьяк, в другом - азотная кислота. А в этом, самом маленьком, - синильная кислота. Пожалуйста, не уроните его! Разобьете еще, и я буду в отчаянии. Но послушайте, в чем было дело. Одного купца в Литл-Рук подстрелили в ногу. Пуля приняла самое странное направление: пробив мягкую часть правого бедра, она проскользнула в левую ногу и засела над коленом, откуда я успел, однако, ее вытащить, хотя и не без труда. Видите ли, опасаясь гангрены, я предложил пациенту отпилить ногу; он согласился на все. Я принялся за дело, вдруг мой пациент кричит: «Вы не ту ногу пилите!..» Действительно, я ошибся. Я и говорю ему: «Что вы, пуля в этой, правой ноге. Я знаю, что делаю». Он лишился чувств, а я кончил работу.

- Как! Вы отпилили ему не ту ногу?

- То есть как рассудить… Молодой человек и не узнал бы ничего, но мои коллеги раструбили об этом по городу, говоря, что я ошибся ногой. Одним словом, я бежал из города тайком, оставляя неутешными моих многочисленных пациентов…

- А синильная кислота сильный яд? - спросил Сандерс, не слушавший вовсе его рассказа.

- Точно так: этот яд обусловливает мгновенный паралич всей нервной системы. Да! С ним надо обращаться очень осторожно. Я мог бы вам рассказать… Мне два раза не повезло с синильной кислотой. В первый раз случай этот был с моим лучшим другом. Я его очень оплакивал. Во второй - просто с одним немцем. Но лучше промолчать об иных вещах, а то опять накличешь на себя беду… Ах, прошу вас, не трогайте эту скляночку!.. Профану не следует общаться с такими ядами.

Он встал, пощупал пульс у мулата, положил ему руку на лоб и проговорил:

- Лучше, очевидно лучше. Можно приступить к операции.

- И вы полагаете, что он ее выдержит?

- Полагаю. Разумеется, мне было бы приятнее приобрести целый труп… у меня нет еще трупа этой породы, но, за неимением лучшего, могу удовольствоваться и ногою… Зато обе руки ему сохраню. Это прибавит цену в глазах его будущего хозяина. Вы подумайте: невольник, у которого две руки для работы и только одна нога, для предупреждения его побега. Впрочем, он наверное умрет. Но лубков у меня нет. Что же, я могу устроить их из древесной коры, пойду и нарежу. Вы останетесь при пациенте на несколько минут, мистер Гэвс? Отлично!