Золото Хравна

– Что тут происходит? – громко проговорил за спиной Вильгельмины Нилус Ягнятник. Она обернулась на звук его голоса и вздрогнула. С неподвижного лица на нее смотрели пустые, мертвые, как почудилось ей, глаза, лишенные всякого выражения. Ухмылка, приоткрывшая желтые лошадиные зубы Нилуса, показалась ей пугающим оскалом мертвеца, а подол алой рубахи – потоком крови, стекающим по его ногам. Вильгельмина закусила губу и схватилась за руку Торлейва, чтобы придать себе храбрости. Буски глухо заворчал. Ему велели молчать, он был послушной собакой, но эти гости пришлись ему не по нраву.

Нилус Ягнятник перевел взгляд на Торлейва и усмехнулся еще шире.

– Сдается мне, эти голубки собрались сбежать вместе! А известно ли тебе, парень, что похищение девицы – преступление, которое по закону не облагается вирой[93]. Если Стюрмир Грош, сын Борда, подаст жалобу, тебе в лучшем случае отрубят правую руку, а в худшем – голову. Могут и повесить. Хотя нет, ты же из тех, кто носит оружие, – значит, подлежишь казни мечом.

Торлейв потемнел лицом. Вильгельмина почувствовала, как напряглась широкая крепкая его ладонь. Он мягко отстранил ее пальцы и положил руку на рукоять Задиры.

– Это ты мне сейчас заплатишь виру за свои слова! – произнес он сквозь зубы и вскинул голову.

– A-а, вижу, парень, тебе есть что представить на оружейном тинге![94] – насмешливо проговорил Нилус. – Так лучше и прибереги эту штуку до поры, коли не ищешь неприятностей на свою голову.

– Стойте! Стойте! – замахал руками Стюрмир. – Нам тут только драки не хватало. Нилус, мог бы и промолчать иногда, право слово! Ты, плотник, не обижайся на него, это он так шутит. Знаешь, каков Нилус из Гиске? Он таких, как ты, с кашей ест.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Торлейв, убирая меч.

– Запомню твои слова, – прошипел Нилус. – У меня тоже есть такая игрушка, и не худо бы тебе знать, малец, что многим я с ее помощью окрасил кудри.

– Ну всё, угомонитесь! – вскричал Стюрмир. – Вильгельмина, идем в дом, надо поговорить. А ты, парень с Пригорков, шел бы к своей тетушке, она уж небось волнуется, места себе не находит.

При этих его словах Вильгельмина вновь взяла Торлейва за руку.

– Я тоже остаюсь, – сказал Торлейв.

– У нас будет семейный разговор.

– Что ж, прекрасно, – кивнул Торлейв. – Стало быть, не помешает вам знать, что Вильгельмина, дочь Стурлы, – моя нареченная невеста.

Вильгельмина от неожиданности выпустила пальцы Торлейва и в изумлении посмотрела на его посуровевшее лицо. Его серые глаза полны были угрюмого негодования, черные упрямые брови сведены гневом.

– Ежели мне нельзя остаться с нею здесь, значит, она отправляется к своей родственнице, как и собиралась, а я ее сопровождаю, ибо Стурла поручил ее моему попечению, и я отвечаю за жизнь ее и честь. Негоже девушке проводить ночь в доме, где нет ни единой женщины, в то время как вас, Стюрмир, сын Борда, никто еще не признал ее опекуном.

– Так вы жених и невеста! – воскликнул Стюрмир, разведя руками так, точно собирался обнять их обоих. – Поздравляю! И что же, вы с моим родичем Стурлой уже ударили по рукам? Брачный договор составлен? Обручение произошло?

Торлейв молчал, крепко сжав губы.

– Обручения пока не было, – пробормотала Вильгельмина, покраснев как мак. – Но отец дал свое согласие, – закончила она едва слышно.

– Ну, теперь это уже не важно! – радостно воскликнул Стюрмир. – Когда я стану твоим опекуном, а это произойдет на ближайшем тинге, в среду, я еще подумаю, давать ли согласие на этот брак. Неужто Стурла так легко пошел на сговор?[95] Такая богатая невеста – и парень с Пригорков! Хотя, возможно, я и благословлю вас. Говорят, ты добрый мастер – значит, сможешь прокормить семью. Оставайся, Торлейв, так и быть. Раз уж мы с тобою скоро станем свояками.

– Стюрмир! – удивленно прохрипел Финн. – Только этого нам не хватало! Пускай убирается!

– Брось, колдун. – Стюрмир быстро переглянулся с Нилусом. – Не все ли равно?

– По мне, одним больше, одним меньше, – загадочно произнес Нилус и вновь явил желтозубый оскал, так напугавший Вильгельмину. Она смотрела на него, и ее не оставляло чувство, что этот человек уже мертв. Мертв и лежит на снегу в ельнике.

«Не схожу ли я с ума?» – подумала она, крепко держась за рукав Торлейвовой куртки.

– Иначе шуму потом не оберешься. – Стюрмир продолжал смотреть на Вильгельмину и Торлейва с тою же сладкой улыбкой. – В конце концов, недаром говорится: бери весло, как оно легло. Ну, пойдемте в дом. Созывай, племянница, слуг да представь меня им.

– Вы ведь знаете, Стюрмир, сын Борда, что у нас всего двое слуг, – отозвалась Вильгельмина. – Но их сейчас нет. Они оба на поминках Клюппа.

– Ах, да. За несчастьем, что постигло нас с тобою, племянница, я и вовсе позабыл о той беде. Да не зови меня «Стюрмир, сын Борда»! Зови родичем. Или, еще лучше, – дядюшкой. И как это вы с отцом обходились только двумя слугами?

– К чему нам больше? Мы не живем доходом с хутора.

– Это знаю, – кивнул Стюрмир. – Стурла свои богатства держал в Нидаросе.

– Его богатства плавают по морю, – сказала Вильгельмина.