Золото красных

- Сегодня вечером... в двадцать один тридцать! - Рапортовал генерал, радуясь, что хоть чем-то может угодить гостю.

- Точно? - Седой потянулся к телефону.

- Обижаете... - генерал развел руками.

Седой набрал номер, не представляясь, уронил в микрофон: - Это я... сообщи встречающим... двадцать один тридцать... сегодня... сегодня!.. - С раздражением швырнул трубку.

Лавров нажал кнопку, вошел адьютант - взгляд на генерала - подхватил кофр, беззвучно удалился.

Поднялся и Седой:

- Как здоровье? - В глазах смешинка, или генералу только почудилось?

- Не жалуюсь... - не твердо оповестил генерал, пытаясь понять какого же ответа от него ожидали.

- Ну и отлично! - поддержал Седой, не испрашивая разрешения, будто у себя дома, налил еще рюмку коньяка, выпил и, не сказав ни слова, ушел. Генерал вцепился в столешницу: каждый понял, кто есть кто.

В камере Ребров коротал время не один. Сокамерник представился Сеней - ветераном диссидентства, на сей раз схваченным за оскорбление президента.

- Чем же ты оскорбил президента? - Ребров сразу смекнул, что Сеня-диссидент, оскорбитель президента, конечно же работает на "кума", то есть на следствие, попросту стучит...

Сеня развалился, полусидя на койке:

- Слушай, если про слона сказать, что он слон или про бегемота, что он бегемот - это оскорбление? А про осла - осел? Оскорбление?.. Нет, Сеня хмыкнул - констатация...

- А ты за что? - Полюбопытствовал оскорбитель.

- Вызовут - расскажут за что... - резонно предположил Ребров. - Может соснем чуток?..

Сеня желал общаться:

- Еще надрыхнешься... Я вот один здесь куковал два месяца, не с кем словом переброситься. - Сеня замер, сощурил глаза. - А ты, случаем, не подсадной?..

- А ты? - В тон съязвил Ребров.

- Я? - Сеня рассмеялся в голос. - Да я в списках госдепа в первой двадцатке... я Марченко знал... - Сеня догадался, что лишний треп неуязвимости ему не прибавляет, сменил регистр: кто не знает чудеса маскировки комитета? Наморщил лоб. - Я... нет!

- Тогда и я... нет! - Поддержал Ребров. - Часто на допрос таскают?

- Как у них настроение... но не лютуют, того, чего ты ждешь нет... двухсотваттную лампу в морду... дергать по ночам... нет... Вроде примарафетились, с пониманием, даже с сочувствием тебя разрабатывают, но это видимость, внутри они те же ребята, что двадцать, сорок лет тому... только свистни... и понеслась...

- И как же тебя разрабатывают? - не утерпел Ребров.

- Душеспасительными разговорами... и демонстрацией вольнодумства... чтоб мог подумать что ты и они единомышленники... неподготовленных здорово пробирает. Рассчитываешь биться головой о цементную стену... а на поверку - вата... весь запал пшиком и выходит... Ушлые ребята, терпеливые... все по-доброму да по-доброму... и вдруг, как врежут поддых, мало не покажется...

- Бьют что ли? - Приподнялся Ребров на локте.

- Других, что ль, способов нет?.. Пруд пруди! - Сеня отпил холодного чая, пояснил. - Человека в Лефортово не с облака привозят... каждый где-то чего-то когда-то, они раскапывать мастера... так, мол и так... значит анальный секс уважаете?..

Холин сидел в любимой белой гостиной своей квартиры в Цюрихе и плакал, без стеснения и намека на мужественность:

- Уж и не мечтал, здесь оказаться. Ольгу жаль... вот попала.

Напротив, с обожаемым "чекистом за бугром", примостился верный Пашка Цулко. Пашка принял свою дозу и нравоучительно заметил, показывая, что все московские фокусы Холина ему известны:

- С Олькой ты здорово обтяпал... честно скажу, не ожидал... не верил, что сможешь...

- Ты о чем? - Холин погрузился в привычную атмосферу вранья и "несознанки", царящую в совколониях.

- Ладно... ладно... - Выпивка настроила Пашку на добрый лад. Прогнусавил: - Не сыпь мне соль на раны!.. Не сыплю! Молчок! Твоего предшественника Реброва конторские взяли в оборот... Я подкинул коллегам тягостные для него бумажки, по дурости подмахивал, да подсовывал... Ребров из наших с тобой грехов кое-что умыкнул в Москву, не поймет, дурья башка, что грехи не наши персональные, а групповые... а в группе сам знаешь кто!.. себя, а значит и нас, сожрать не дадут...

В кабинете следователя КГБ подполковника Грубинского тихо, и лишь позвякивала ложка в стакане чая. Ребров сидел на стуле уже который час, неспешно разговаривал с подполковником.

Грубинский отпил чай, предложил Реброву:

- Не хотите?

- Спасибо! - Отказался подследственный.

- Вчера, - сообщил Грубинский, - был в Вахтангова на "Турандот"... отпихнул лимон ложкой, сделал глоток, - не то... вот в шестидесятых, помню... или моложе был, острее восприятие...

Ребров молчал. Перед Грубинским лежали бумаги - результаты допросов вчерашних, позавчерашних, недельной и месячной давности.

- Мы уже четыре месяца с вами работаем? - Уточнил Грубинский, точно зная день и час задержания Реброва. - Отчего вы не хотите сказать, где документы?..

Ребров не скрывал:

- Это единственная гарантия, пусть слабая, моей безопасности...

- Весьма слабая... - Грустно улыбнулся Грубинский, прихлопнул бумаги ладонью. - Не для протокола... Воруют?

- Еще как... - Подтвердил Ребров.

Грубинский пригубил чай: