Золото Лакро (СИ)

   - Вы мой гость, - заявила она при этом, мило улыбнувшись - Возьмите, пожалуйста, не стесняйтесь. Этой суммы хватит?

   Сумма, выданная Радошу на 14 дней, равнялась месячной зарплате хорошо оплачиваемого служащего, так что Радош не бедствовал. Но цель, которая перед ним маячила: забыть об уголке Вселенной, в котором можно было не думать о завтрашнем дне, приближаться к нему упорно не хотела. Душа Радоша не желала ничего забывать, вместо забвения он вспоминал и сравнивал. Там было спокойно - здесь шумно; там было безопасно - здесь он ходил словно по лезвию ножа. Радош всегда любил шум и суету, да и опасность он воспринимал пикантной приправой ко всему, за что любил и ценил жизнь. Однако сейчас ни то, ни другое не возбуждало его нервов. Радошу было скучно.

   Прошла еще неделя - но чего он от Тьеры ждет, Радош так и не понял. Между тем, оставшись здесь, он должен был бы на что-то существовать, поджидая оказии, благоприятной для осуществления своих планов. Оказия эта заключалась в людях. В тьеранской толпе их было много, но каждый из них представлялся Радошу чем-то вроде ящика со множеством замков без ключей. Связаться не с тем человеком обозначало стопроцентную и бессмысленную гибель - люди Радошу требовались не какие-нибудь, а сортовые, какие на каждом углу не валялись!

   На исходе второй недели Радош решил, что ничего плохого не произойдет, если он вновь навестит свою хозяйку.

   - Вы не заболели, мадам? - удивился он, когда открыв дверь квартирки, которую мадам тогда снимала для своего рабочего кабинета, обнаружил там особу, лишь чертами лица и фигурой напоминавшую растрепанную и неряшливую курицу с Первой Полосы планеты под названием "Безымянная".

   Женщина, поднявшая на него глаза, выглядела абсолютно прилично. Ее волосы были подстрижены, и хорошим парикмахером, причесаны и послушно лежали на голове, а не топорщились в разные стороны. Та часть ее туловища, которая возвышалась над столом, была упакована не в бесформенное нечто, а в нормальную блузку строгого покроя, а губы обведены контурным карандашом и подкрашены неяркой помадой. Но непонятнее всего был взгляд, который эта особа кинула в сторону Радоша. Во взгляде ее читалось бесконечное, бездонное горе. Мадам явно была в трауре, и даже не пыталась этого скрыть!

   - Да? - спросила она рассеянно, услышав, что Радош еще ничего не надумал. - Что ж, я тебя не тороплю, ты человек вольный. Вот, возьми еще кучку денег. Бери, бери, не стесняйся, или я решу, что у тебя по отношению ко мне дурные намерения.

   Радош не хотел, чтобы у мадам Бинки возникли нехорошие подозрения насчет его намерений. Деньги он взял, а, выходя из лифта, доверительно сказал консьержке:

   - У мадам Максимовой что-то стряслось, верно?

   - Муж от нее ушел, - прошептала консьержка, оглядываясь. - Бедняжка очень переживает, просто вся извелась.

   Радош замер. Вот он, случай, который ему требовался для нового взлета!

   - Совсем ушел? - поинтересовался он для приличия.

   - Развелись они, - произнесла консьержка так, словно выдавала великую тайну.

   - Тогда я, пожалуй, вернусь.

   И добавил в ответ на ее удивление:

   - Мадам Максимова нуждается в утешении. Нельзя ее так бросать.

   И повернул назад.

   - Я узнал, что вы свободны, - проговорил он с порога.

   - Свободна? - с печальным равнодушием воззрилась на него Бинка. - В каком смысле?

   - В смысле брака. Вы мне очень нравитесь, мадам, мы составим прекрасную пару. Выходите за меня замуж.

   Мадам глубоко вздохнула, затем медленно спросила:

   - А как же Гита?

   - Как хочет. Мы с ней договаривались, что я уйду, когда пожелаю.

   Бинка опустила глаза:

   - Если тебе плохо с Гитой, тебе нет смысла сходиться со мной. Я ее ничем не лучше.

   - Мне с ней вполне хорошо, - возразил Радош, - но мне нравитесь вы. Разве я не говорил вам этого с самого начала?

   Бинка задумчиво на него посмотрела...

   - Глупости, - сказала она наконец. - Пустая блажь! Гита гораздо больше годится в жены, чем я. Ей не приходится совершать поступков, от которых любого мужчину может хватить инфаркт. Она всегда в состоянии сказать тебе "да, дорогой", в то время как мне частенько придется говорить "нет" либо лгать. Быть мужем хозяйки не мед. Спроси Уота, он тебе расскажет!

   - А если я вас люблю?

   - Уот тоже любил. А только теперь его пламенная любовь почему-то превратилась в дым.

   - Моя не превратится.

   - Пустое. Я вообще больше не собираюсь выходить замуж. Замужество - это несвобода. Сейчас я вольная птица, и мне ни перед кем не надо прикидываться веселой, когда мне плохо, лишь бы не огорчать своим настроением спутника жизни. Я могу идти куда хочу, не оглядываясь на то, что он обо мне подумает, и встречаться с кем пожелаю, не беспокоясь, что мои знакомства кому-то сделают больно.

   "Вот как ты заговорила, голубушка, - подумал Радош. - А раньше-то уверяла, будто твой муженек давно привык к своим номерам. "

   Но вслух сказал:

   - Я знаю, на что иду. Я не стану вам мешать.

   Бинка печально засмеялась: