Золото Ларвезы

– Само собой, не стоит!

Если господин запретил о чем-то говорить, Шнырь нипочем не мог об этом сказать: наложенное Тейзургом заклятье словно на замок ему рот запирало.

– А можно попросить крысокрада, чтобы показал тот меч, которым он Тугорру укокошил?

– Не покажет. Даже не поймет, о чем ты спрашиваешь. Этот меч – его атрибут, когда он в своем истинном облике.

Хантре встретился ему вечером в коридоре – направлялся в сторону кухни, не иначе, за жратвой.

– Рыжий – чокнутый, рыжий – чокнутый! – задразнил его Шнырь. – Сам господин сказал, что ты чокнутый!

– Для меня его мнение не новость, – процедил Крысиный Вор.

Устроились за столиком в дамском зале «Алендийской слойки». Целую вечность назад – на Солнцеворот минувшей зимой – они провожали здесь уходящий год, и хоть бы одна почуяла, что случится дальше… С Шаклемонгом песчаная ведьма разделалась бы в два счета, но кто же знал, что этот полоумный болтун, герой скандалов и анекдотов, может стать по-настоящему опасен?

– Добрых посмертных путей Марлодии! – нарушила печальное молчание Плакса Флаченда.

Она уже не была такой плаксой, как раньше: после жизни в катакомбах поняла разницу между ерундовыми поводами для слез и настоящими неприятностями. Вдобавок начала со вкусом одеваться и в разговорах намекала, что у нее появился романтический поклонник: все бы ахнули, если б узнали, кто это, но она сохранит его имя в тайне – «все равно вы мне не поверите!» Оставалось надеяться, что помощница секретаря Верховного Мага не связалась с каким-нибудь проходимцем, интересы которого далеки от романтики, или с иностранным шпионом. Впрочем, Крелдон наверняка в курсе, а если сравнить Флаченду прежнюю и Флаченду теперешнюю, наличие кавалера пошло ей на пользу.

Четыре ведьмы взяли бокалы с поминальным вином. Марлодию, их однокашницу, убили шаклемонговцы.

– И всем остальным, погибшим от рук этой дряни, добрых путей, – сказала Хеледика, наливая по второму разу.

Раньше на стенах висели картины, изображавшие изысканных барышень, поедающих всевозможные лакомства, а сейчас только новые обои с розами, и запах клейстера все еще не выветрился.

– И добрых путей всем, кто преждевременно ушел, – тихо вымолвила Улинса.

Ее левый глаз закрывала льняная повязка, а лоснящаяся от льняного масла щека, если присмотреться, казалась зыбкой, как отражение в воде. Зато следа от ожога не видно. Со временем восстановится и глаз, и кожа, но пока то и другое лучше прятать. Ее нашли в подвалах дворца вместе с другими узниками. Позже выяснилось, что льняную ведьму сдали свои же родственники – рассчитывали таким образом откупиться от неприятностей, да прогадали: теперь им предстоит выплатить немалый штраф за сотрудничество с узурпаторами. А старая бабушка, пытавшаяся защитить Улинсу, до ее освобождения не дожила, сердце не выдержало.

Ледяная ведьма Шенодия помалкивала. Она не была ни героиней сопротивления, как Хеледика или Флаченда, которая ухаживала в катакомбах за больным Крелдоном, ни жертвой узурпаторов. Во время смуты она старалась не привлекать к себе внимания и оказывала услуги по части замораживания продуктов поварам вельмож, переметнувшихся на сторону Дирвена. Платили гроши, зато не трогали. Теперь иные из товарок посматривали на нее косо – «приспособленка!» – хотя обвинять Шенодию в предательстве не было повода. Когда Эрчеглерум, сменивший Шаклемонга на посту королевского советника, затеял провокацию против ведьм, дворцовый повар предупредил ее об этом, и она пыталась предупредить остальных, но ее не послушали – а сейчас попрекали тем, что она «осталась в стороне», «позаботилась о себе», «не пострадала».

Хеледика взяла Шенодию под защиту. Пусть попробуют ей что-нибудь сказать поперек. Когда попробовали, она объяснила, что, во-первых, бороться против узурпаторов и поддаваться на провокации узурпаторов – это разное, не надо путать то и другое. Во-вторых, если пострадавшим нечем похвалиться, кроме того что они повелись на провокацию и в результате пострадали, не такая уж это великая заслуга. И наконец, в-третьих, если мы начнем выискивать, кого бы назначить во враги и затравить – чем мы лучше шаклемонговцев?

Порой она задумывалась о том, что не будь за спиной у Шаклемонга толпы «активистов», готовых по первому зову громить, калечить, убивать, он бы так и остался безвредным старым брюзгой. Все дело в открывшихся возможностях – и в том, что нашлось немало желающих присоединиться. С одним из них песчаной ведьме довелось побеседовать.

Ее привлекли к поимке шаклемонговского десятника, активного участника расправ, прятавшегося в тунских песчаных карьерах. От Аленды до Туна полчаса на поезде. Амулетчик полицейской группы, парнишка лет пятнадцати, за два дня так и не сумел выследить беглеца – тот пользовался воровскими артефактами, позволяющими скрываться и уходить от погони. С амулетчиками у возродившейся Ложи было туго: часть их переметнулась на сторону Дирвена, а после свержения самозваного короля кто разбежался, кого отправили в серые пределы. Лояльных не хватало, так что приходилось посылать на задания недоучившихся юнцов.