Золото Ларвезы

Опять на душе стало муторно, хотя любому придурку ясно, что от Дирвена тут ничего не зависит. Одно название, что соправитель царицы-мумии… Он никому ничего не должен и отвечает только за себя. А местные сами виноваты, что не сбежали отсюда или сваляли дурака и угодили на невольничий рынок. Он бы на их месте давно сделал ноги.

Ниларьи с Татобуром нигде не видно: господин Шевтун будет держать своих людей под замком, пока гулянка не закончится. Хоть Ниларья и поступила с ним хуже последней шлюхи – сначала понравилась ему, потом предала любовь – Дирвен порадовался тому, что она уцелеет. И подумал: что бы там ни говорил Орвехт, он все-таки способен на великодушные чувства, в отличие от этих самовлюбленных кукол, которые его сплошняком предавали, начиная с Хеледики и заканчивая Ниларьей. А защитить здешних людей от кровожадного народца не в его власти, в Рофе испокон веков так было, и ничего тут не изменишь…

– А вот завтра посмотрим, – пробормотала тощая, как обтянутый кожей скелетик, девчонка-подросток, мазнув его по ноге истрепанным веником из пальмовых листьев.

– Чего?.. – спросил Дирвен, глянув на нее сверху вниз.

Рваная туника цвета половой тряпки, цыплячья шея искусана мошкарой, на макушке венок из наполовину облетевших белых раголий, волосы грязным пучком, но глаза на изможденном личике неожиданно дерзкие. Небось попала сюда недавно, еще не научилась бояться.

– Да я просто так сказала…

– Ты постарайся спрятаться получше, когда начнется, – вполголоса посоветовал Дирвен, поддавшись внезапному душевному порыву.

– Не-а, прятаться не лучше. Они как раз ищут тех, кто спрятался, наперегонки ищут, а если торчишь на виду и выглядишь хворым – может, и пронесет. Хотя не всегда.

Говорила она по-ларвезийски. Чуть не спросил, как ее зовут и почему здесь оказалась, но вовремя спохватился: она чья-то рабыня, так что взять ее под защиту он все равно не сможет, только лишний раз поругается с Лормой. И у этой шмакодявки есть шансы пережить бал: кто же польстится на эти кости, особенно если она прикинется больной.

Сообразив, что на помощь рассчитывать нечего, девчонка отвернулась и снова принялась шоркать веником по заросшей мостовой, сметая в кучу дохлых бабочек и почернелую фруктовую кожуру.

Во дворце-развалюхе он надолго не задержался. Рассовал по карманам нужные амулеты, которые хранились в шкатулках на колченогой этажерке у него в комнате, после завернул на кухню за лепешками, вяленой тыквой и земляными орехами. Сложил еду в котомку. Готовили повара-люди, и все равно Дирвен мяса с этой кухни в рот не брал, если только не добыл его сам на охоте, и оно не было зажарено в его присутствии.

С Лормы станется угостить его человечиной. В Аленде так уже было, вовремя проблевался с помощью «Желудочного дворника» из набора первой помощи. Если б эту мумию не одолел зуд прямо за столом выложить, из чего котлеты, оно бы с концом ушло в кишечник. Тогда он разозлился, но вскоре остыл, он ведь тогда еще по-другому к Лорме относился – считал, что она его любит! А сейчас вспоминал об этой паскудной шутке с яростью и омерзением. Старая нежить слишком много себе позволяет и не боится ни богов, ни демонов, ни Стража Мира. А чего ей бояться, если все страшное с ней уже случилось, и ее дальнейшее существование на века предопределено – без перспектив, без надежды, без перемен?

– Куда это ты собрался?

Легка на помине. Столкнулся с ней на первом этаже, в пустом зале с расшатанными полами.

За разбитыми окнами уже сгустились душные оливковые сумерки, под потолком роились волшебные светляки, по полу ползали размытые цветные тени. Там, где половиц не хватало, чернели проломы, в них что-то шныряло и шуршало. В этой окаянной стране не всегда разберешь, где волшебный народец, а где просто крысы.

Лорма выглядела как женщина в возрасте, сохранившая остатки былой красоты. Недавно отобедала, но хватило ей этого ненадолго.

– Хочу кое с чем поэкспериментировать перед Эгедрой, – пояснил Дирвен деловитым тоном занятого человека. – Подальше от Рофа, чтоб они с нашей стороны ничего не ждали. Если тут болтаются их шпионы, пусть докладывают, что у нас никакой суетни, кроме балов.

Ее лицо на глазах увядало, но не потому, что она усомнилась в своем консорте – истинная природа вурваны брала свое. Завтра на балу наверстает упущенное, вовсю оттянется… Подумалось – уже не в первый раз с тех пор, как он попал в Роф – что лучше бы все сложилось по-другому, и не было бы всей той мути, которая случилась, когда он получил в свое распоряжение арибанские амулеты. Надо было не слушать Чавдо и Лорму, а забрать ожерелье по-тихому, не убивая Лаблонга, отдать в уплату за королевские артефакты – и чтобы дальше их дорожки разошлись. Если бы можно было вернуться в прошлое и поступить по-другому! Но все сложилось так, а не иначе, и ясно, кто в этом виноват: Госпожа в Рогатом Венце, да еще Самая Главная Сволочь со своими издевками. Одна радость, уж теперь Эта Сволочь поплатится.