Золото (ЛП)

она планирует быть во время Сбора.

Я не говорю ему, что намереваюсь сама кое-что разузнать.

– Сбор? – Блейк выглядит озадаченным.

– Бог потустороннего мира открыл здесь врата, – отвечаю я. – Он

призовет к ним Сынов и бандий, собрав их всех в одном месте.

– Как ты можешь ему доверять? – Блейк указывает на Остина. – Есть

только одна причина для того, чтобы собрать Сынов и Седьмых Дочерей в

одном месте. Он пытается начать войну.

– Это был не я, – говорит Остин.

– Появился новый бог потустороннего мира. – Я трогаю пальцем

подвеску в форме лошади на моем браслете.

– Каким образом? – спрашивает Блейк.

– Не твое дело, – отвечает Остин. – Лучше спроси – кто.

– Кто же тогда?

– Извращенный, ненадежный придурок, который не так терпелив, как

я.

– Его зовут Лайам, – добавляю я. – Он собирает армию, чтобы

уничтожить Сынов.

– Армию из двоих? – Блейк переводит взгляд с меня на Остина.

Мне следовало бы привыкнуть к недоверию Блейка, но все равно такое

ощущение, словно он затягивает петлю на моей шее. Так, что трудно дышать.

Блейк понятия не имеет, как не эффективна наша маленькая армия, да

и я не собираюсь объяснять, как убывают силы Остина с каждым днем. Или

как в моем случае, просто исчезла. Я расправляю плечи.

– Джо собирается организовать встречу с Рашем. Мы все расскажем

тебе потом. А пока тебе достаточно знать, что Лайам набирает армию, а мы

пытаемся его остановить.

– Ты не можешь рассказать Рашу о Порции, – говорит Блейк. – Он

взбесится.

– А что насчет Порции? – повторяет Остин вопрос.

– Она – Седьмая Дочь, – отвечаю я. Это не только секрет Блейка.

Блейк смотрит на меня сверкающими серебром глазами.

– Кто-то должен рассказать Рашу. – Голос Остина спокойный. – Он

должен быть готов к тому, что ему, вероятно, придется сражаться с

собственной дочерью.

– А может быть, и нет. – Теперь Блейк глядит мимо меня на стену. – Я

смогу убедить ее сражаться с нами.

У меня трясутся колени. Это слишком похоже на то, что Блейк сказал

Рашу обо мне не так давно.

Она влюблена в меня.

Она приведет нас к остальным.

Я, наконец-то, ощущаю ту злость, которую должна была

почувствовать, увидев Блейка и Порцию вместе этим утром. Только я злюсь

не на Порцию. Я злюсь за нее.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, стараясь сдержать

рвущуюся наружу тираду.

Остин лишь кивает.

– Делай то, что должен. Нам понадобиться любая помощь.

Он прав насчет этого. Нам нужна бандия на нашей стороне. А я же

больше не в счет.

– 24 –

После того как Блейк уходит, я спускаюсь в конюшню и прошу у

Малкольма щетку. Я забираюсь в стойло к Панде и начищаю ее до блеска.

– Собираешься покататься? – Остин нависает над стойлом. – Я могу

составить тебе компанию.

– Ты ездишь верхом?

– Автомобили все еще относительно новые изобретения. – Он

протягивает руку, чтобы погладить шею Панды. – Я провел столетия в седле.

После тысячи лет службы, лошадь для многих стала бесполезна.

– Как ты. Создание, которое потеряло свою цель.

Остин изучает мое лицо.

– Или нашло ее.

Я чувствую, как краснею. Я сосредотачиваюсь на расчесывание чуба

под гривой Панды.

– Поездка была бы приятной.

Остин выводит гнедого мерина по имени Самсон. Панде приходится

удлинять шаги, чтобы не отставать, но, кажется, она наслаждается вызовом.

В конце поля Остин разворачивает Самсона к тропе сквозь деревья на

противоположной стороне от океана.

– Если мы будем придерживаться тропы, то найдем руины.

– Руины? – Мое дыхание немного учащается.

Знает ли он, что я встречала его в прошлом? С Гвин? Остин кивает.

– Не так захватывающе, как звучит. В действительности груда камней.

Мы скачем еще полчаса прежде, чем достигаем вершины небольшого

холма. При свете солнца кипа огромных квадратных камней выглядит

меньше, некоторые осыпаются, другие все еще сохраняют свою форму. Кипа

достигает шести футов в самой высокой точке, три фута – в самой низкой.

Она простирается приблизительно на пятнадцать футов, затем поворачивает

за угол и проходит еще примерно пять футов.

– Что это было?

Остин улыбается.

– Замок. Или, во всяком случает, одно из зданий, окружавших его. Это

все, что осталось.

– Ты никогда не видел первоначальный вариант?

– Я еще не настолько стар.

– Сколько тебе лет? – Возможно, я и не хочу знать.

– Восемнадцать.

– Я серьезно.

– Я тоже. Для бога возраст не имеет значения. Время мало что значит,

когда перед тобою вечность. Теперь же, оно для меня важно. – Остин

соскальзывает с Самсона и отпускает его бродить по поляне. – Пойдем.

Я спешиваюсь, но остаюсь позади.

– Я бывала здесь раньше.

– Неужели? – улыбается Остин.

– Несколько дней тому назад. И когда впервые приехала в Лоркан.

– И?

Я прохожу вперед.

– Она очень старая, не правда ли? – Я подхожу к стене, сознательно

направляясь в противоположную сторону от местоположения высеченных

фигур. Я провожу руками по гладким камням, пытаясь представить стены,

как часть чего-то большего. – Какого это было? Быть богом на земле?

– Я сам не знаю.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Но боги были здесь. До того, как Милезийцы изгнали их?

– Я был богом потустороннего мира. Я не правил сверху.

– Так что же, твоя жизнь не изменилась, когда богов изгнали?

Он усмехается.