Золото (ЛП)

выражение лица тоже ничем не отличается. Мы оба потеряли так много.

Мик последний раз похлопывает по моему плечу и заходит внутрь без

меня.

Глаза Блейка изучают мои, словно он ищет ответы на вопросы, на

которые никто из нас не готов отвечать.

– Вот и все?

– Удачи в спасении мира. – Выдавливаю я улыбку.

– Что будешь делать?

– Спать.

– А потом? – Ямочка появляется на его щеке.

Теперь, когда связь с Порцией разорвана, Блейк начинает постепенно

становиться похожим на себя прежнего. Часть меня рада. Я хочу, чтобы с

ним все было хорошо.

– Не знаю. Выпускной класс? Может быть, МТИ. Врата запечатаны. Я

не привязана ни к одному из мест.

Ни к одному человеку.

Он смотрит на землю.

– Просто, чтобы ты знала, я сожалею. Обо всем.

Я закрываю глаза от напоминания того, что случилось с Остином в

Авернусе. Не то, чтобы я сожалела о том, что Остин спас Блейка. Я сделала

бы тоже самое, если бы могла. Остин бы, наверное, умер в любом случае. У

Лайама не было намерений оставлять Остина в живых. Все что я теперь

знаю, когда гляжу на Блейка – это то, чем он не является. Он не тот парень,

который доверял мне даже тогда, когда я давала ему лишь повод для

сомнений. Он не тот, кто любил меня, несмотря на то, как сильно я

отталкивала его. Он – не Остин.

Не знаю, как долго я держала глаза закрытыми, но когда я открываю их

снова, то вижу спину Блейка. Он идет по дороге к белому седану. Он ни разу

не оглядывается.

Так же как и я, когда поворачиваюсь и захожу в дом.

– 61 –

Я провожу еще одну неделю в Лоркан Холле. Просто живу на

автомате: сплю, ем и катаюсь верхом, но не вижу снов, не ощущаю вкуса и

ничего не чувствую. У меня вошло в привычку спать в комнате Остина, где

его запах все еще витает в гардеробной, на подушках, простынях. Но даже он

исчезает по мере того, как время стирает его.

Завтра я улетаю обратно в Ранчо Доминго. Через две недели у меня

начнется последний год учебы, точно по расписанию. Я закопаюсь в

учебники, теорию и логику, но мое сердце останется здесь. Навсегда, так же

как и низкая стена, которая однажды была замком. И такое же разрушенное.

У нас не было посетителей, поэтому, когда Мик входит в голубую

гостиную и объявляет Шеннон, это сюрприз. Мик теперь хозяин дома, так

как Остин оставил все ему, но полагаю, старые привычки медленно умирают.

Шеннон несет огромную коробку, достаточно большую, чтобы

вместить пару сапог для верховой езды.

– Как ты?

– Хочешь чаю? – Я намеренно игнорирую ее вопрос. Она спросила

просто из вежливости. Никто по-настоящему не желает знать, что я

разваливаюсь на кусочки и теряю себя понемногу так, что никогда не

восстановлюсь.

– Я не могу остаться.

Я это сказала вслух?

Она протягивает коробку.

– Надеюсь, ты не возражаешь, что я сделала несколько покупок для

тебя.

– Что?

– Оно пришло вчера, и я знаю, ты захотела бы сначала примерить его.

Она открывает коробку и оттуда выглядывает полоска блестящей

золотистой ткани.

У меня перехватывает дыхание.

Она медленно разворачивает платье. Оно даже еще прекраснее, чем

описывал Остин, с полоской металлической ткани через одно плечо, с

облегающей талией и струящейся юбкой с разрезом впереди,

заканчивающееся чуть выше колена.

– Оно прекрасно, – говорю я.

Шеннон взвизгивает.

– Оно в точности как ты описывала. Ты видела его в журнале?

– Что-то вроде этого.

Я даже не моргаю, когда Шеннон говорит мне цену, хотя совершенно

уверена, что родители не одобрили бы такую огромную трату денег на одно

платье. Но с той секунды, когда из коробки показался легкий намек на

золото, я знала, что куплю его.

Платье даже еще роскошнее на мне. Оно отражает солнечный свет,

отбрасывая потоки света на траву и цветы вдоль тропинки, когда я

пробираюсь между деревьев.

Я останавливаюсь у разрушенной стены, дотрагиваясь до небольшой

подвески на браслете в форме лошади. Часть меня хочет ринуться туда.

Найти Остина и никогда не отпускать. Но я напугана тем, что это может

сделать со мной. Не знаю, буду ли я вообще когда-нибудь готова потерять

его вновь.

Но я больше боюсь упустить этот момент, поэтому я приставляю

подвеску к потускневшей резьбе.

Туман окружает меня, укутывая во влажное одеяло. Я дрожу, плывя.

Поле постепенно приобретает черты. Я чувствую за моей спиной стену руин,

твердую и покалывающую через тонкую ткань платья.

В поле никого нет, за исключением пурпурных диких цветов,

усыпающих луг. Я жду несколько минут, но никто не идет. Я остаюсь одна.

Я направляюсь к холму. Дорога шире и легче, чем была на пути сюда,

вымощенная тысячами лошадиных копыт, ежедневно проделывающих путь

из дома к полю.

Вдалеке я вижу вспышку каштановых волос. Я приподнимаю юбку и

начинаю бежать.

Я бегу сломя голову к Остину, обхватывая руками его за плечи и

крепко прижимаясь. Он обнимает меня в ответ, стараясь устоять прямо под

моим напором. Он делает шаг назад и теряет равновесие, падая боком на

траву. Я падаю вместе с ним. Он перекатывается на спину, увлекая меня за

собой. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю ему и шанса.

Я целую его.

Он на вкус точно такой, каким я его помню, как небеса и дым. Он

целует меня в ответ, его руки в моих волосах. Мы катается по траве, пока его