Золото мертвых

Я не соврал своему новому знакомому, поскольку и в самом деле не собирался откровенничать с Михеевым. Само собой, что слова умруна надо делить на три, тут без вариантов. Он не любит тех, кого называет судными дьяками, как, впрочем, и все остальные представители мира Ночи, по крайней мере, те, с которыми я свел знакомство. Да оно и понятно, кто любит надзорные органы, как бы они ни назывались? Опять же — у меня пока нет причин испытывать неприязнь к Отделу 15-К, поскольку никакого вреда тот мне не принес, напротив, кроме помощи я ничего от них не видел. Просто я вообще ни с кем никогда откровенничать не люблю, особенно на тему того, кому и что было мной обещано. Любая сделка хороша только тогда, когда ее полные и окончательные условия известны лишь двум сторонам. Следовательно, Михееву совершенно незачем знать, о чем мы с Хозяином кладбища договорились, это наше внутреннее дело, и он в нем лишний. Равно как кому-то другому ни к чему подробности моих договоренностей с Отделом.

Павел, который ждал меня у выхода, после пары вопросов, на которые я уклончиво ответил, само собой, понял, что я ему правду говорить не желаю, но обиженное лицо делать не стал и вообще не показал вида, что ему неприятно такое мое поведение.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — изрек он, когда мы забрались в его машину. — Надеюсь, эта ночная прогулка тебе со временем не аукнется.

— Хотелось бы верить, — зевнув, согласился с ним я. — Слушай, подбрось хотя бы до центра, а? Туда такси быстрее подадут. Или «частника» поймаю.

— Я тебя хотел до дома подбросить вообще-то, — с ехидцей произнес оперативник. — Но если ты настаиваешь…

— Вези, — сразу согласился я. — Сил, если честно, не осталось вообще.

— А у нас так каждый день, — назидательно произнес Павел. — Горим на работе, Валера, горим! И все для того, чтобы любимый город мог спать спокойно.

— Спать! — мечтательно промычал я. — Спать! Какое сладкое слово!

Все-таки насыщенность жизни определяется тем, как быстро ты засыпаешь, добравшись до кровати. Если бытие никчемушно и пусто — человек ворочается, толкает подушку локтями, ходит на кухню пить воду. Если же ты наворачиваешь жизнь полной ложкой, то засыпаешь еще до того, как голова на эту самую подушку опустится. И фиг тебя разбудишь после этого.

Впрочем, если только будящий не будет чрезмерно настойчив, и не зажмет клавишу дверного звонка пальцем. Как, например, Стелла, которая за каким-то лешим снова ко мне приперлась. Причем не с пустыми руками, при ней обнаружились ростовой одежный чехол на молнии и маленький бумажный пакет, из которого приятно пахло едой.

— Чего надо? — спросил я у нее, зевая. — Утро на дворе, женщина. Имей совесть!

— Какое утро, Швецов? — повертела она пальцем у виска. — Пять часов, скоро вечер! Тебе меньше надо общаться с вурдалачьим племенем, ты уже совсем как они стал. Днем спишь, ночью где-то шляешься.

— Чего сразу «где-то»? — возмутился я и прошлепал на кухню, где припал к носику чайника, вливая в себя воду. — Уффф, хорошо. Я, мон анж, делами занимался. Нашими делами, отдельно замечу. А это у тебя что? Это мне? Завтрак?

— Это? — она показала мне бумажный пакет. — Нет, не тебе.

Ведьма стукнула носком черной лакированной туфельки в дверцу, которая закрывала пространство под раковиной.

— Эй, борода, открывай, я тебе подарок принесла. Давай мириться.

Дверца скрипнула, оттуда показалось лицо Анисия Фомича.

— Мы и не ссорились, ведьма. И ничего мне от тебя не надо!

— Даже вот этого дивного печева не желаешь? — присев на корточки, показала она подъездному пакет. — Свежего, ароматного, только-только приготовленного!

— Спасибо, конечно, но за хозяйку в дому сем я тебя все одно не приму, так и знай. — Анисий Фомич цапнул тару со снедью лапой, свирепо зыркнул на Воронецкую и захлопнул дверь.

— Да не очень-то и хотелось, — серебристо рассмеялась Стелла. — Главное — не мешай.

«Бу! Бу-бу-бубу-бу!» — раздалось из-под раковины. То ли он чего ей пообещал, то ли, наоборот, отказал в просьбе — не поймешь.

— А вот это — тебе, — показала мне ведьма одежный чехол. — Ну-ка…

Я зевнул, потрепал ее по щеке, вытянул из пачки, лежащей на столе, сигарету и отправился на балкон. Натощак курить вредно, но есть совершенно не хотелось.

Само собой, уже через минуту Стелла там нарисовалась, причем на ладони у нее лежала подвеска, которую я нынче ночью с таким трудом добыл и по приходе домой бросил на кухонный стол.

— Ты сделал это! — ткнула она мне под нос ее. — Сделал! И опять, скотина такая, мне ничего не сказал!

— А зачем? — меланхолично осведомился у нее я. — Ты что, со мной на кладбище пошла бы, в гости к тамошнему Хозяину?

— Нет! — сразу же ответила ведьма. — Ни за какие коврижки! Для такой, как я, это почти наверняка билет в один конец.

— Ну вот, — выпустил колечко дыма я. — И чего мне тогда тебя дергать?

— Отдел помог? — жадно спросила Стелла. — Да? Да! Ну и куда ты без меня, Швецов? Это моя идея была, моя! Сделать любой может, а вот придумать — далеко не каждый.

— Вот ведь, — протянул я. — Как мне вообще удалось до таких лет без твоих советов дотянуть?