Золото на крови

Расстояние все сокращалось, до моих невольных спутников осталось метров десять, не больше. Наконец поток машин иссяк, запоздалая «Волга» ядовито-желтого цвета неслась по шоссе. Андрей уже сошел с тротуара, нетерпеливо дожидаясь, когда же она проедет. И тут до меня дошло, что эту «Волгу» я за этот час вижу уже в третий раз. Я все понял и отчаянно закричал во всю глотку:

— Андрюха!

Тот дернулся на мой голос и успел перехватить руку кавказца, утяжеленную кастетом. Они возились на шоссе, и Андрей никак не мог справиться одной своей здоровой рукой со своим низкорослым соперником. А «Волга» была уже близко, противно визжали ее тормоза. И тогда я выхватил пистолет, сдернул предохранитель и начал стрелять по слабо белевшим за темным стеклом лицами сидящих в ней людей. Я видел, как разлетелось лобовое стекло, и еще дважды нажал на спуск, но тут мир словно взорвался и все поглотила черная пелена беспамятства.

ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

Сознание долго не хотело возвращаться ко мне. Я слышал какие-то голоса, но понять, что они говорят, не мог. Затем я почувствовал, как меня волокут под руки так, что ноги неприятно стукаются по каким-то ступенькам. Сквозь закрытые веки я различил яркий и неприятный электрический свет. Потом, похоже, меня невежливо бросили на пол. Ткнувшись лицом в его жесткую твердь, я снова провалился в бесчувствие

Очнулся я от того, что кто-то сильно пнул меня ногой в бок. Сделать что-то сам, произвести хоть малейшее движение или открыть глаза я не смог. Зато теперь я все слышал.

— Лень, ты слегка переборщил. По-моему, он просто подыхает, — сказал голос с легким кавказским акцентом.

— Ну, если бы я еще примеривался, то он бы вас точно успел перестрелять, — невозмутимо ответил другой голос, говоривший по-русски без малейшего акцента.

— Да, если Чика умрет, то Али с него живьем шкуру снимет.

Я понял, что говорят про меня, затем голоса удалились, и я чуть-чуть приоткрыл глаза. Первое, что я увидел метрах в двух от себя, — старый кухонный стол, без скатерти или клеенки. За ним спиной ко мне сидели двое. Первого я узнал сразу, хотя и не видел его лица. Светло-русые волосы, несуразно длинная шея, а самое главное, коричневая дубленка могли принадлежать только моему лупоглазому другу. Зато парень, сидевший рядом с ним, оказался типичным «грачом». Темные вьющиеся волосы, крючконосый профиль с тяжелой нижней челюстью. Ошибиться тут было невозможно.

— Как ты их все-таки нашел, я удивляюсь? Али уже психовать начал, когда вы их в метро упустили, — спросил кавказец своего светловолосого собеседника.

Тот не торопясь закурил и, выпустив табачный дым, ответил:

— Я его дня за два до этого на Казанском вокзале видел. Только с бородой. Так что там их и стал ждать. Я ведь ничего не забываю, что увидел, то навсегда. Труднее было потом вести их, но этому нас в свое время хорошо учили. И не таких раскалывали, обученых, тренированых, иностранцев. А эти так, дилетанты.

«Вот так, — подумал я, разглядывая потолок и стены типично подвального помещения. — И похлеще тебя бывают орлы, Юрка. Вон они нас как просто. В два счета…»

— О, этот, кажется, очухался. Давай-ка его подвесим, — предложил брюнет, обрывая рассказ топтуна.

На какое-то время они исчезли из поля моего зрения, да и у меня так закружилась голова, что я прикрыл веки. А когда снова открыл глаза, то увидел человека, висящего на водопроводной трубе со скованными наручниками запястьями. Железные браслеты сильно врезались в его руки. Человек застонал, поднял голову, и я с ужасом узнал в нем Андрея. Здоровущий синяк украшал его левый глаз, из разбитой губы текла кровь.

— Советовал я вам сразу «черемухой» брызнуть, а вы его скрутить хотели, жлоба такого, — все тем же скучновато-поучительным тоном сказал лупоглазый.

Затем разговор у них пошел про машины. Кавказец ругал свой «жигуленок», отказавшийся с началом зимы заводиться. Лупоглазый и здесь оказался на высоте и просто закидал его дельными советами. А я потихоньку продолжал разглядывать помещение. Первое мое впечатление о нем оказалось верным. Серые плиты перекрытия, серый бетон стен с отпечатавшимися следами опалубки, отсутствие окон, одинокая лампочка под потолком, явно не справляющаяся с освещением довольно обширного подвала.

«Грохнут нас здесь, и никто не услышит», — с содроганием души подумал я. Голова продолжала кружиться, и вместе с осознанием всего происходящего мною все больше овладевала безысходность. Как всегда, я первым делом подумал о Ленке и

Валерии и чуть не застонал от безысходности. Сдержало меня только отсутствие сил да нежелание повиснуть на трубе рядом с Андреем.

Мои печальные размышления прервал гвалт гортанных голосов и топот спускающихся по лестнице ног. Я сразу прикрыл глаза и приготовился к самому худшему. Единственное, что я мог сделать в этих условиях, как можно дольше притворяться трупом.

— Э-э, ну что там с Чикой? — сразу спросил тот кавказец, что сторожил нас в подвале.