Золото на ветру

Полковник Чук был в новой, тщательно отпаренной форме. На плечах его сурово мерцали погоны со звездами. Кроме того, он был одарен густыми бровями и столь же густым голосом. Лицо его несло чуть смягченную запахом одеколона печать закона. Такой это был человек, что всегда представлялось будто стоит за ним мрачная тень в плаще. Плащ же красно-буро-малиновый, тяжелый, вразлет. Нельзя себе представить такого за бутылочкой недорогого винца или в обществе каких-нибудь...дам. Одно из двух: или дамы, или... одно из двух...

Поэтому, когда из его властных уст прозвучало: "Органы!", то Харитона проняло, он вздрогнул, и на миг позабыл даже, что сам в форме и при кобуре. Он обмер, а в воздухе что-то тихо лопнуло, и повис вибрирующий дребезжащий звук.

Перемена в подчиненном по званию не ускользнула от начальственного ока.

- Что с тобой, Шерстюк?

- Боюсь не справлюсь, дело шибко запутанное, - засопротивлялся было Харитон.

- А тебе бы распутанное подали? На чужом чтобы горбу в рай въехать? Не кобенься, Шерстюк, это приказ! - нажал Чук, - помощника тебе выделим, есть подходящий, вот и справишься.

Чук извлек серебряные часы луковкой с гравированной надписью: "С почтением от Л.Х." и, прослушав музыку, холодно скомандовал:

- Ступай работать.

Козырнув, Шерстюк направился к себе. Голова его продолжала странно вибрировать, и Харитон понапрасну вертел шеей, стараясь понять, откуда этот въедливый дребезг.

Мало-помалу в его темную душу начала проникать неясная, несвойственная жизнерадостному душегубу тоска, а вслед за ней объявилось некоторое предчувствие и страх. Этому страху Харитон мог бы возразить своей силой и хитростью. Даже интересно могло получиться, подыскались бы и свидетели и виновные, но чья-то студеная пятерня все сжимала ему сердце и не давала взяться решительно за дело. И все тянуло ко сну...

Шерстюк принял таблетку, выпил воды из нового графина и обратился к двери, в которую раздался стук. Окончив стук, в кабинет вошел человек...

Когда Харитон соединил увиденное с работой мозга, то немедленно пол вместе со стулом ушел из-под ног его крепкого зада, потолок поменялся местами с полом, и Шерстюк, вроде бы прочно сидевший за столом на одном месте, с птичьим криком слетел на пол, да таким манером, что оказался в приличном от стола отдалении.

Причиной этого полета было странное, нелепое, не имеющее никакого права быть обстоятельство:

В дверях стоял не кто иной, как сам же Харитон Шерстюк.

- Нет! - подумал 1-й Шерстюк.

- Да! - говорило все, чему привык он доверять на все сто.

- Неладно, - заключил в своей голове Харитон, придерживая ее рукой, чтобы не повредилась в слабом месте, - еще у Чука началось...Что ж делать? Может быть, впрочем, как-нибудь и обойдется, если обождать. Рассеется как-нибудь. - Холодный пот потек далеко по его спине, язык заколодило, но все же хватило сил спросить, будто ни в чем не бывало:

- Слушаю? - (да, плохо вышло, ненатурально и сипло).

- Прибыл в помощь вам, капитан Харитон Шерстюк! - отчеканил вошедший.

- Что Шерстюк? - выдавил Харитон.

- Я есть капитан Харитон Шерстюк, - раздраженно повторил двойник.

Харитону стало душно, остро захотелось покоя, какие-то замелькали в башке картинки из сельской жизни, стада какие-то, гумна... Он пожелал встать, освободить горло, но взамен того опять полетел со стула, тем же манером, что и давеча.

- Что это вас кидает? - строго спросил помощник.

- Я тоже... видите ли... Шерстюк и капитан...

- Знаю, - деловито кивнул второй Шерстюк, - бывает. Слава богу, мы от разных родителей, я справлялся, спинами тоже не срослись, так что работать можно. Но, - прицелился он взглядом в Харитона, - могло бы быть и хуже...

- То есть радоваться надо? - буркнул Харитон под нос.

- Работать надо! - услышал и уточнил помощник. Шерстюк понял, что сопротивляться напасти нельзя, а надо стерпеть и выждать хоть до конца сегодняшней смены. Он кое-как собрался и стал вводить второго Шерстюка в курс Хоботовского дела, наблюдая свою ложь и притворство с какой-то совершенно новой стороны, вроде разглядывания собственного бока в трюмо и без свидетелей. При этом он испытывал новый страх и неловкость от того, что вдруг да заглянет кто-либо в кабинет и... застанет его... и это следует прятать, таить от всех.

Харитон почувствовал себя с помощником так одиноко, будто на льдине в Арктике. Он вдруг заметил, что второй Шерстюк записывает за ним и каждый листок подшивает в явившуюся на столе папочку аккуратно, стопочкой, номерок к номерку. Спросить Харитон не решался, откуда-то взялся такой трусливый такт, но затосковал пуще прежнего.