Золото наших предков

Вскоре стала ясна истинная причина ухудшения настроения у директора. Дело было в том, что более пятидесяти килограммов золотой шестипроцентной лигатуры, полученной в результате переработки «англичанки», на подмосковном комбинате определили как четырёхпроцентную. То есть фактически там умыкнули килограмм чистого золота. Шебаршин подал в суд и… проиграл. В судах по-прежнему имело место негласное имперское правило: с государством не борись, с государством не судись. Не в силах бороться с воровством на уровне гос. предприятия, он принялся энергично искоренять таковое внутри своей фирмы. Но слишком далёк оказался директор от производства, не желал пачкаться, окунаться в его недра, а Калина «его» человеком так и не стал. Уж очень жадён и совершенно равнодушен к личным проблемам сотрудников был Шебаршин. Даже его компаньон Ножкин, мучающийся в примаках, не мог добиться от него кредита на покупку собственной квартиры. А уж Калина… Шебаршин искренне считал, что две тысячи рублей в месяц для него, человека из провинции, вполне приличная зарплата.

Пашков тем временем «вышел» на рекордный уровень «добычи» – в апреле он принёс с Рождественки тысячу четыреста долларов. Настя уже не знала радоваться или печалиться всё усиливающемуся «зелёному дождю». Она хорошо видела, что для мужа это оборачивается слишком сильным нервным напряжением. Тем не менее, в апреле они купили и поклеили дорогие импортные обои и думали покупать «стенку». Откладывать на книжку, как это они делали в советское время, когда особо нечего было купить, Настя боялась, ведь те деньги всё равно сгорели в инфляционном пожаре. Но и совсем не откладывать она не могла. К счастью муж приносил столько, что хватало и на «запас», и на покупки. Впервые за последние шесть лет Настя перестала трястись над каждой копейкой.

Пашков продолжал компенсировать отрицательные эмоции, полученные на работе, с помощью лекций профессора Матвеева, тем более, что Настя это понимала и не препятствовала мужу, когда тому приспичивало окунуться в «ауру» мировой художественной культуры.

В очередное посещение Пашков решил вновь поднять вопрос по эстетическим воззрениям на внешний облик людей… с мужской точки зрения:

– Виктор Михайлович, вам не кажется, что сейчас внешне люди отличаются от людей прошлых времён?

– Как вам сказать Сергей… Единого критерия, по которым можно осуществить сравнения не существует. Ведь во все времена жили всякие люди, красивые, не очень красивые и просто безобразные. Вы, наверное, насмотрелись моих альбомов с репродукциями художников Возрождения и Нового Времени? Вот вам и кажется, что в те времена жили люди намного красивее чем сейчас, – профессор с иронией и пониманием улыбался. – Но вы не забывайте, что художники, как правило, создавали совершенные образы. Они ведь не могли написать богиню, или богоматерь в неидеальном виде.

– Я это понимаю… Но натура, они же писали свои идеальные картины с живых людей. Выходит, тогда были люди с такой внешностью, внешностью богинь и богов.

– Для натуры и сейчас можно найти и мужчин и женщин. Отдельные экземпляры всегда существуют.

– А мне вот кажется, что нет. Не только изменилась мода на внешность, люди другими стали. Сейчас, я думаю, для той же «Спящей Венеры» Джорджоне натурщиц не найти. Мужиков тех ещё можно, пропорции мужской фигуры, они, в общем, не изменились, а вот женщины, совсем не такие они сейчас. Сейчас ведь эталон, это западные кинозвёзды, и наши все на них походить пытаются. Спорт, аэробика, диеты всякие. Знаете, что при этом безвозвратно теряется?

– Вы хотите сказать женственность? – вопросом ответил Матвеев.

– Да. Именно так. Вот я смотрю на творения старых художников, итальянцев, нашего Кустодиева. У него стокилограмовые купчихи намного женственнее нынешних королев красоты. Вам так не кажется?

– Не буду спорить, вам, как и большинству худощавых мужчин, более приятны полные женщины. Но вы не учитываете, что произведения искусства и реальная жизнь не одно и то же. Жизнь, увы, далеко не так романтична, и современные художники, в большинстве, не романтики. Но и в прошлом не все были романтиками, не все писали идеализированные картины. Вот, к примеру, помните «Данаю» Рембранта. Ничего божественного, обыкновенная, даже некрасивая баба. Рембрант не стал обожествлять свою жену Саскию, с которой писал шедевр, изобразил её такой, какая она была на самом деле: коротконогой, с невзрачным лицом, небольшой грудью, с некрасивой формой живота…

Пашков, слушая профессора, рассматривал репродукцию «Данаи» в альбоме.

– Да… она конечно не такая как у Тициана… но всё-таки, некрасивой я бы её не назвал.

– Серёжа, на вас производит впечатление мастерство, гений художника. Благодаря искусному использованию контраста света и тени создаётся впечатление, что это женщина под балдахином очень красива. А на самом деле, она довольно паршивенькая, ей Богу, – Матвеев громко от души рассмеялся.

– Ну, не знаю… – Пашков колебался, но с выводами не спешил.