Золото Партии

— Это вы охуели, — ответил тот, и глубоко в нос засунул талантливый палец.

— Если не можешь выучить партию, то при чем тут пацаны?! — заорал сверху кучерявый соло-гитарист Лёня (ему везде виделась «лажа»).

— А кто за бухлом пойдет, пока магазин не закрылся? — не в тему, а, вернее, в тему сказал барабанщик Монстр.

— Я схожу. А то вы опять какой-нибудь хуйни купите, — вызвался я, понимая, что сейчас будет политсобрание на тему «Пора зарабатывать деньги». А я так не любил эту тему... То есть, деньги, конечно, я любил, а вот зарабатывать да еще святым — музыкой… Ну, в пизду.

Короче, когда я вернулся с тремя «фанфуриками» «Женьшеневой» и рыбой селедкой, все уже было решено. Мы будем готовить «халтурную» программу и ездить по свадьбам, поскольку кабаки были заняты, да и вообще, вольготней шабашить напрямую, договариваясь с клиентом. Как оказалось, Борька давно вынашивал эти предательские планы и даже уже имел заказчиков.

— Часть денег себе заберем, а остальное — на «аппарат» и пиво, — агитировал он, размахивая селедочным хвостом.

— А как же рок-фестиваль в Политехе? — обреченно спрашивал я, понимая, что назад пути нет.

— Куда он нахуй денется! — бодро говорил перебежчик Блондин, слюнявя стакан.

— Да и хуй с вами. Только я Муромова петь не буду, — поставил условие Леня.

На том и порешили.

Дождь вливал все сильнее, а мы, словно на похоронах, составляли перечень песен для музыкальных «шабашек». Блядь, чего там только не было: и Газманов, и Белоусов, и «Любэ», и Маликов, и Крылов и еще какая то поебень из «Ласкового мая», а также Державин, «А-Студио» и пиздец еще кто.

Разъехались мы к утру. Ведь через две недели наша первая «свадьба».

2.

Утро выдалось просто заебательское. С ласковым солнцем, слабым ветерком и волнительным настроением первого «выхода». Уже забылось то ощущение ущемленной гордыни, когда приходилось заучивать пиздоблядские эстрадные песни того времени. Это как прыгнуть с моста первый раз — вроде высоко и ну бы его нахуй, а надо…

Мы вынесли аппаратуру и инструменты на улицу и, не успев докурить «Тройку», увидели, как к подъезду подкатил бодрый, как упомянутое выше утро, ПАЗик. Из него выскочили шофер и какой-то мужик в затертой толстовке, представившийся Колюхой.

— Ну, че, грузимся? А то нам ехать пиздец сколько, — весело крикнул он кому-то на той стороне улицы.

Мы резво затащили наши «орудия производства» в автобус, и Боря, посмотрев на свои командирские часы, сказал:

— Блядь, где эта скотина?

— Мы кого-то ждем? — спросил Колюха.

— Тромбониста, — коротко ответил Борька.

— Какого тромбониста?! — хором спросили мы.

— Кота. Мы с хозяином договорились, что марш Мендельсона начнем с духовых, а Кот сегодня из оркестра отпросился за «пожрать и бухнуть», — открыл тайну наш бас-гитарист.

Сразу же после этих слов из-за угла показался черный кофр и с ним сам Кот в серой кепке и с мороженым руке. Он не спешил. Он знал цену «прекрасному». А мы, блядь, не знали, посему пизды он, конечно, не получил, но был обруган нехорошим словом (мне, право, неудобно его даже произносить).

Короче, мы поехали, в какую-то Синявку иль там Хуявку — не помню. Но точно возле пруда, и газ там был проведен почти по всей улице.

Встретили нас хорошо. Нет, встретили нас просто охуенно! Ведь тогда еще было какое-то преклонение перед городскими музыкантами — типа выписали аж из областного центра, нихуя б себе! А мы так с достоинством и интеллигентностью деловито устанавливали колонки, подключали шнуры к усилителям ТУ-100 и глубокомысленно говорили в микрофоны: «Раз-раз…» Местная несовершеннолетняя босота окружила наш ансамбль, и десятки чистых, не обремененных логарифмами взглядов сверлили нас как алмазные буры.

Стереофонически кудахтали куры, мычала корова за забором, и где-то на краю села тарахтел трактор «Беларусь». Пахло жареным мясом, сивушными маслами и сеном. Мы даже не дышали, мы пили этот воздух, в котором и была та сила, про которую когда-то говорил товарищ Троцкий.

Столы расположились под целлофановым навесом, а на столах… О, бля, чего только не было, на столах! Котлеты в тазиках, салаты в салатницах размером с ведро, картошка в кастрюлях, куриные части, гусиные ножки, холодец, помидоры, яблоки, стрелки лука, соленые, бочковые огурцы, горячий хлеб и трехлитровые банки с волшебным отливом.

— Музыканты на свадьбах не пьют, — строго предупредил нас Бориска, грозно шевеля усами.

— А что они на свадьбе пьют? — поинтересовался барабанщик Монстр чисто из вредности. Ведь ему как раз пить-то было нельзя: он лечился от триппера какими-то новомодными уколами, при которых запрещалось бухать.

— Они пьют компот и квас, — не поняв иронии, ответил Боря.

Ну, хуле — квас так квас. Ему виднее, это его вторая свадьба.

А вокруг нас носились сельские барышни с волосатыми подмышками и добротными телами — именно такими телами должна гордиться наша страна, а уж никак не подиумными моделями с наркотическим взглядом и выпирающим наружу скелетом! Сельчанки бросали на нас лукавые взгляды, и это дарило надежду на полноценные поёбки и вечернее молоко.