Золото, перина и ночная чертовщина

– Он требует, чтобы они являлись без родителей и без компаньонок, под вечер, и… чтобы проводили ночь в его замке!

Возглас негодования вырвался разом из уст всех присутствующих. Миссис Уоткинс прижала ладонь к губам, глаза у нее округлились от ужаса. Маргарет приготовилась падать в обморок. Миссис Баррет, сбросив томивший ее груз, не удержалась и прибавила:

– Знали бы вы, какие ходят о нем слухи! Ох, и пересказать не могу, сами понимаете.

И поверх целомудренных светловолосых головок она послала миссис Уоткинс многозначительный взгляд, давая понять размах приписываемых юному лорду извращений.

Миссис Уоткинс тут же с изяществом переменила тему. Остаток вечера прошел в обсуждении лучших цветочных композиций для тенистых клумб.

Перед сном, наедине с мужем в спальне, миссис Уоткинс пересказала ему разговор с миссис Баррет. Мистер Уоткинс был простой добропорядочный человек. Он успешно управлял доставшимся ему хозяйством. И если уставал от писка живущих под его крышей четырех женщин, выезжал на охоту.

– Нынче у молодежи самые нелепые взгляды на брак, – сказал он. – Одна мысль, что для женитьбы довольно их собственной воли, чего стоит! Почему не доверить это дело родителям? Два зрелых человека с жизненным опытом, разбирающиеся в экономике домашнего хозяйства и поднаторевшие в совместной жизни за долгие годы, куда лучше смогут устроить брачный союз. Но этот юноша потерял и отца, и мать. Вот он и заплутал, ступил на кривую дорожку. Да поможет ему Господь! Нам следует избегать его и жалеть.

Миссис Уоткинс кивнула. В глубине души она была ужасно разочарована. Сон к ней никак не шел. Поворочавшись с боку на бок, она в конце концов встала.

Была глубокая ночь. Прислуга спала. Миссис Уоткинс бродила по пустым коридорам.

И вдруг мимо мелькнула тень. Она вскрикнула. Привидение почтительно наклонило голову, как поступали при встрече с хозяйкой все слуги. Лунный луч осветил лицо горничной.

– Садима! Что вы делаете здесь в такой час?

– Ничего, госпожа.

– Как это «ничего, госпожа»? Никто не выходит гулять среди ночи! Это неприлично.

– Да, госпожа.

Миссис Уоткинс живо отослала горничную назад на чердак, решив впредь следить за ней повнимательней. Прислуга, а особенно девушки, разучилась вести себя как подобает. Бог знает, с кем намеревалась провести ночь эта девица! Счастье, что миссис Уоткинс вовремя ее заметила.

Эти мысли вернули ее к щекотливому вопросу о юном распутнике лорде. Как юноша из столь знатного семейства мог погрязнуть в постыдном разврате? А с другой стороны, что в этом удивительного? С подобным состоянием можно позволить себе все что угодно. У лорда Хендерсона хватит средств отмыть любую репутацию. Никто не станет о нем злословить, едва он начнет задавать роскошные приемы!

Ноги привели ее к спальне дочерей. Она приоткрыла дверь, подошла к кровати младшенькой. Мэй мирно спала. Миссис Уоткинс смотрела на ее округлое, совсем еще детское личико. Охваченная материнской нежностью, она вспомнила, сколько бессонных ночей провела у ее колыбели. Даже сейчас, когда Мэй выросла, она каждый вечер склонялась над постелью младшей дочери, прислушиваясь, как она дышит.

Да, чем больше размышляла миссис Уотсон над щекотливым делом, тем яснее понимала: задача состоит в том, чтобы свести лорда с ее дочерьми, избежав сплетен. Он требует, чтобы они провели у него ночь? Ну и пусть! Если никто об этом не узнает и он впоследствии женится на той, что больше ему подойдет, вероятно, игра стоит свеч…

И мать погладила по голове спящую дочь, раздумывая, как бы половчее подсунуть ее в постель к богатому незнакомцу.

Длинные руки

– Маргмэримэй!

Маргарет, Мэри и Мэй прибежали на зов. Столь неожиданное морфологическое новаторство матери выдавало ее крайнее возбуждение.

– Выезжаем! – объявила она.

– Но ведь дождь идет, – заметила Маргарет.

– Да-да! Как из ведра! – подтвердила миссис Уоткинс с видимым удовольствием.

Ливни не прекращались третий день. Миссис Уоткинс следила в окно за небом, вынашивая свой план. Все было готово.

Она запихнула всех трех дочерей в берлину. Прижавшись друг к другу, сестры уже ежились от холода и сырости. Следом на сиденье напротив примостилась Садима, понукаемая миссис Уоткинс. Сестры поняли, что едут они не в город за покупками. В магазины горничных с собой не берут. Миссис Уоткинс что-то шепнула кучеру. И экипаж тронулся под грохот дождя.

Ехали долго. Сестры сидели молча, держа вопросы при себе.

И вот показался замок Бленкинсоп. Дорога бежала через непаханые земли к Большому лесу. На французский парк это походило мало, но добраться до замка было возможно.

Однако дождь три дня полоскал колеи, и дорога коварно раскисла. От лошадей, изнуренных хлещущим ливнем и липкой грязью, шел пар. Одна из них увязла в торфе всерьез. Берлина тоже накрепко засела задним колесом – из грязи едва виднелась его верхушка. Не сдвинуться ни на дюйм.

Миссис Уоткинс торжествовала. Она так и приказала кучеру: застрять в грязи как можно глубже и как можно ближе к замку.