Золото, перина и ночная чертовщина

Она ринулась в самую гущу. Изящная цепочка превратилась под ее пальцами в вереницу мясистых опарышей. Расшитый золотыми цветами лиф покрылся пахучим компостом. Одна юная особа обнаружила, что на ушах у нее висит по большому грибу. Другая вытряхивала из волос ветки и сучья. Сосед ее истово тряс рукой, пытаясь сбросить с запястья пригревшегося червяка. У другой гостьи колье с подвеской превратились в чернозем и осыпались в пышное декольте, оставив на коже темный пыльный след.

Видя, как состояние их идет прахом, гости обратились в паническое бегство. Освободившиеся от зачарованных украшений претендентки последовали за толпой. Бальная зала опустела. Филип и Няня Рози, переводя дух, подбежали к Садиме. Втроем они двинулись вперед, к Адриану и его матери. На ее мраморном лбу обозначились едва заметные складки – знак величайшей ярости.

Леди Хендерсон ринулась на Садиму, вскинув руку. Паркет на помосте пошел волной, будто неся ее. Рози встала перед дочерью, заслонив ее собою. Приняв на себя удар твердой, точно камень, руки, она отлетела в угол вместе с Садимой. Обе покатились по полу.

Рози запыхалась, но не выпускала дочь, чтобы та не подставилась под новый удар. Леди Хендерсон, проскользив до них, замахнулась снова, но остановилась.

– Ты! – сказала она Рози. – Встань, чтобы я тебя рассмотрела.

Та с трудом поднялась на ноги.

– Понимаю, – сказала леди Хендерсон. – Ты защищаешь свое дитя.

– Всегда, – ответила Рози, вытирая кровящую губу.

Леди Хендерсон прижалась лицом к лицу кормилицы и принюхалась.

– Всю жизнь, – проговорила она задумчиво, – всю свою жизнь ты заботилась о детях.

Леди Хендерсон опустила руку.

– Я не причиню вреда такой как ты. Но мое дитя вы не получите. Вы не отберете у меня сына.

Садима встала. Она вдруг поняла, чего леди Хендерсон хотелось бы больше всего на свете. Действовать нужно было быстро.

– Адриан запер от вас воспоминания, чтобы вы не узнали, – сказала она.

– Не узнала что? – спросила леди Хендерсон.

– Что я жду от него ребенка.

Няня Рози раскрыла рот. Леди Хендерсон – глаза. Пальцы у нее задрожали: она сгорала от желания схватить и прижать к груди малыша. Крохотного, новорожденного, вылитую копию сына! Рука ее потянулась к Садиминому животу, как будто можно было вырвать плод и убежать с ним.

– Нам вас не одолеть, – сказала Садима, заметив эту жадную дрожь. – Поэтому я оставляю вам Адриана. А сама пойду своей дорогой. У меня останется ребенок. Этого мне хватит. Но прежде чем я уйду, пожалуйста, позвольте мне поцеловать Адриана в последний раз.

Мать, еще не придя в себя, в дурмане от жажды завладеть малышом кивнула.

Садима побежала к креслу, пока та не передумала. Адриан силился проснуться. Веки его моргали, руки сжимались в золотых браслетах, державших его, как кандалы. Когда Садима была уже рядом, леди Хендерсон, которую вновь захлестнуло недоверие, приказала:

– Руки за спину! Или ударю.

Садима сцепила за спиной руки. Она наклонилась к Адриану. Ладони ее были слишком далеко, чтобы коснуться золотых браслетов и освободить его. Леди Хендерсон следила за ней.

Она коснулась губами губ юноши. Он приоткрыл рот. Кончиком языка Садима подхватила с десны спрятанную там ямочку. Затем скользнула языком меж его губ и прилепила ямочку к щеке. Ямочка получилась обратная – вмятинка на внутренней стороне щеки. Но это было неважно. Потому что недостающая часть вернулась на место. Она находилась между мышцей скуловой кости и слезным каналом. Без нее Адриан не мог улыбнуться до конца и не мог выплакать всех слез. Когда ямочка вернулась, все вновь заработало как надо. Юноша опять стал целым. Садима это почувствовала и кончила поцелуй, довольно прижавшись губами к губам возлюбленного.

Адриан открыл глаза. Взгляд у него был ясный и решительный. Он разом освободился, отделив от предплечий кисти, чтобы выскользнуть из браслетов, и тут же вернув их назад. И встал перед матерью.

– Не смотри на меня так, сынок, – сказала она. – Ты же знаешь, я хочу для тебя только счастья.

Пол задрожал по воле леди Хендерсон. Адриан присел и твердой рукой хлопнул по нему: половицы вмиг успокоились.

Мать раскинула руки. Камни сорвались с потолка и стали падать на них. Филип схватил отнятый у него поднос и укрыл им Рози. Садима отпрыгнула в сторону. Сама не заметив, она коснулась спиральной колонны, целиком из золота. Та стала медленно трухляветь. Потолок пошел трещинами.

Замок рушился на глазах. В гневе леди Хендерсон окончательно вырвалась из него. И стены причудливой конструкции, больше не поддерживаемые ею, начали обваливаться.

Садима бросилась к Мэй, по-прежнему лежавшей на полу без сознания. Она подняла ее – невесомую – и вынесла из замка наружу. Там гости как могли поддерживали друг друга в беде. Перевязывали ссадины, поправляли прически, приводили в чувство после обмороков и нервных срывов из-за утраты любимого колечка.

Раздался грохот осыпающихся стен. Сплоченность гостей рассыпалась так же. Каждый прыгнул в свой экипаж, побросав подслеповатых двоюродных теток и обездоленных внучатых племянников.