Золото, перина и ночная чертовщина

На слове «мама» леди Хендерсон обернулась в их сторону. Миссис Уоткинс стремительно приближалась. Садима отпрянула.

Тут Няня Рози на другом конце залы так ловко подтолкнула одного джентльмена, что тот, вскинув руки, упал прямо в чашу с пуншем. Отвлекающий маневр возымел успех. Все обернулись на шум.

Свободной рукой Садима вынула из кармана штанов нож, который всегда там держала, и резанула по воздуху перед Маргарет. Взмах оказался точен: прекрасное платье разошлось на две стороны, подобно пеньюару, явив на всеобщее обозрение исподнее девушки. Та едва успела подхватить полы широкой юбки, чтобы прикрыться, и спряталась за колонной.

Миссис Уоткинс вскрикнула. Но тут же замолкла, едва Садимин нож нацелился на ее прическу. Следует сказать, что миссис Уоткинс была весьма скромного роста. И в этот вечер сделалась выше, зачесав волосы на макушке в прелестный помпон, как раз на уровне ножа Садимы.

– Еще один вскрик, мадам, и я укорочу ваши космы, – сказала ей Садима.

Ошеломленная миссис Уоткинс замолкла. Поскольку Мэри уже поднесла руку ко лбу, Садима, не оборачиваясь, прибавила:

– Мэри, если тебе не посчастливится упасть в обморок, клянусь, я выволоку тебя из залы за ноги на виду у всех.

Мэри опустила руку.

Мэй стояла, прижав ладони к груди. Она не осмелится вмешаться. С ней хлопот не будет. На какое-то время Уоткинсы были обезврежены. Леди Хендерсон больше не смотрела в их сторону.

На другом конце залы Няня Рози творила чудеса. После обильных и витиеватых извинений она сумела просыпать креветки прямо в корсаж дамы по соседству. Садима не теряла времени. Она проскользнула к возвышению с зажатой ямочкой в кулаке.

Когда она была уже в двух шагах, леди Хендерсон повернула к ней свое мраморное лицо. Садима запретила себе отступать. Адриан не шелохнулся.

– Я узнаю тебя, – сказала леди Хендерсон. – Ты – та последняя.

– Да, миледи.

Леди Хендерсон недобро улыбнулась.

– Даже не думай снова провести меня своими слащавыми ужимками. От тебя мне следует избавиться в первую очередь. К сожалению, в воспоминаниях сына я тебя не нашла. Он закрыл от меня кое-какие уголки своего мозга. Как можно что-то скрывать от родной матери?

Садима шагнула вперед.

– Стой! Ты к нам не приблизишься, теперь я остерегаюсь твоих уловок, – сказала леди Хендерсон.

Она протянула руку к гостям.

– На помощь! Эта служанка хочет отравить моего сына! – закричала она.

Тут же все девушки обернулись к помосту. На них были золотые украшения, и они уже отчасти повиновались воле леди Хендерсон. Ближняя к Садиме барышня схватила ее за край куртки. Но она сумела вырваться. И отступила.

Кто-то преградил ей путь. Садима подняла взгляд и узнала Зефиру. Дочь султана схватила ее за плечи. Пока она держала Садиму, подоспели прочие гостьи. Даже Мэй, при всей своей хрупкости, ринулась в общую свалку.

Больше всего Садима боялась потерять ямочку, которую сжимала в кулаке. Поэтому сносила все нападки. Удары посыпались градом. Она слышала смех Зефиры.

Тут подбежала Няня Рози. И с разбегу врезалась в кучу, чтобы проучить негодных кокеток. Уж она-то знала в этом толк, учитывая, сколько благородных поп отшлепала за свою жизнь. Дворецкий сбросил бокалы с серебряного подноса и, орудуя им, как щитом, стал расчищать себе путь в толчее.

Вид трех взбунтовавшихся слуг, портящих праздник, привел всех прочих гостей – отцов и матерей семейств, братьев и кузенов – в изрядное возмущение. Вскоре уже все собравшиеся навалились на них.

Благодаря матери с Филипом Садиме удалось высвободиться. Она раскрыла ладонь. Чтобы не потерять ямочку, она положила ее в рот, спрятав под языком. Та превратилась в маленькую выемку в десне.

Садима расправила плечи, радуясь, что наконец может драться в полную силу. Начала она с Зефиры и задала ей знатную трепку. Затем уже била наугад, и не без удовольствия. Мэй в общей сумятице попалась под руку какой-то дамочке и упала без чувств.

Но Садиму с Филипом теснили числом. У дворецкого вырвали щит. Садима увидела, как несколько мужчин выкручивают растрепанной Рози руки.

От этого зрелища, от лап мерзких джентльменов, схвативших ее мать, от их смеха над ее попытками высвободиться в Садиме забурлила черная злоба. В голове вспыхнули слова, и она выкрикнула их со всею силой:

Золото злое – в золу и в помои!

Ладонь ее стала светиться. В венах билась сила. Но эта сила не превращала все, чего коснется, в золото. Совсем наоборот.

Садима чуть задела браслет оказавшейся рядом юной леди. Золотое украшение превратилось в моток зеленого моха. Девушка наблюдала случившееся с недоумением. Садима тут же схватилась за часы другой гостьи, и они осыпались лишайниками.

Все золото, до которого дотрагивалась Садима, превращалось в перегной.

А вокруг нее сплошь были серьги, ожерелья, диадемы, кольца, обручи, парча, цепочки, портупеи, ордена, броши, шпильки, медальоны, запонки, перстни, брелоки, заколки, камеи, подвески, колье, оправы моноклей, цепочки от часов – все сверкало золотыми бликами.

Дикое веселье охватило Садиму. Она повела ладонью. Все отступили.