Золото по ленд-лизу

– Точно, наш русский, Ил-4, – взволнованно произнес старшина. Нас на таком под Ржевом сбрасывали, после бомбежки.

А теперь, матрос, двигаем вперед, только тихо, – бросил он Сашке.

Тот молча кивнул, они крадучись спустились с сопки и, чутко прислушиваясь и озираясь по сторонам, медленно двинулись к машине.

Тим впереди, держа наготове взведенный пистолет, а Сашка с ракетницей в руке чуть сзади и в стороне. Как в разведке. Так учил его старшина дороге.

Первое, что бросилось парням в глаза – оторванное от фюзеляжа, искореженное крыло, с красной звездой на нем и многочисленные рваные дыры в корпусе самолета. Были погнуты также лопасти одного из винтов, а правый двигатель густо закопчен. И со смятым капотом.

– Да, досталось ему, – прошептал старшина и, когда друзья приблизились к машине почти вплотную, заметил лежащее у самого корпуса, напротив большой пробоины, застывшее тело человека, в оленьей одежде, с размозженной головой. Рядом валялся искореженный автомат ППШ. С круглым диском.

Старшина поднял вверх согнутую в локте левую руку, приказывая напарнику оставаться на месте, и на секунду замер. Потом скользнул вперед, поднял атомат, и прижался к обшивке машины чуть в стороне от пробоины. Затаив дыхание прислушался – вокруг была тишина, нарушаемая только размеренной капелью где-то внутри самолета.

– Гранатой саданули, – мелькнуло в голове Тима, когда он заметил на одежде убитого многочисленные и разные по величине дыры.

Он сделал Сашке жест занять позицию с другой стороны от зияющего в корпусе пролома, а, когда тот выполнил это, приложил палец к губам, – тихо.

Затем, размахнувшись, левой рукой швырнул ППШ через пролом внутрь машины. Там раздался металлический грохот и снова наступает мертвая тишина.

Держа в крепко сжатых пальцах «вальтер», старшина осторожно переступил мертвое тело и сквозь дыру нырнул внутрь самолета.

– Саня, залазь, – послышалось через минуту оттуда, и матрос, оглянувшись, последовал за напарником.

Тот молча стоял посреди искореженного отсека, в который из повреждений и дыр в корпусе, проникали солнечные лучи.

В их свете были видны разбросанные по отсеку в самых немыслимых позах, изломанные тела людей в военном обмундировании и с оружием.

Точно, наши, – втянул голову в плечи Сашка, поднимая с рифленого пола новенькую фуражку с синим околышем и рубиновой звездочкой на ней.

– Да, судя по всему из НКВД, – хмуро сказал Тим. – Не иначе на задание летели.

– Смотри, этот даже полковник – дернул кадыком Сашка, указывая пальцем на одного. В плаще и с полевой сумкой.

– С чего ты взял? – хмыкнул старшина. – Так уж и полковник.

– У него погоны с тремя звездами. А вон тот, что рядом лежит, в кожане* – майор.

– Я таких знаков различия в 42-м не встречал, – озадачено сказал Тим, покосившись на приятеля. – Откуда знаешь?

– Точно Тим. Погоны совсем недавно ввели, после Сталинграда. Мне один пленный рассказывал. А ты не знал?

– Нет – коротко ответил старшина и поднимает с пола отсека валяющийся автомат.

– Новенький, – ласково провел рукой по лакированному прикладу и отстегнул диск. Тот был полностью снаряжен золотистыми патронами.

– Теперь и воевать можно, – вщелкнул диск старшина на место и повесил ППШ на плечо. – Отличная машинка.

Знаешь, Сань, не люблю я этих чекистов. Очень уж они въедливые. Один майор из особого отдела стрелковой дивизии, когда мы вышли на ее охранение после задания, мордовал нас трое суток. Пока не выяснил, что десантники. И потом смотрел волком, очень уж ему хотелось нас в расход пустить. А еще, сука, «парабеллум» мне так и не вернул. Мол, младшим командирам не положено.

Так, Сань, на тебе тоже ППШ, – вывернул из закостеневших рук чернявого сержанта автомат. – Собери у всех документы, а заодно и личные вещи. Они мертвым ни к чему. А я пока летчиков в кабине посмотрю, вдруг есть кто живой. Чем черт не шутит?

Он отпихнул ногой, какой-то валяющийся на проходе блестящий кусок металла и выбрался наружу.

Когда Сашка появился из самолета, с туго набитым вещмешком в руках и полевой сумкой на шее, Тим сидел неподалеку и молча курил папиросу.

– Ну, как? – шмякнул у его ног сидор матрос. Присев рядом.

– Всем хана, – безнадежно махнул рукой старшина. – А ребята, видно, смелые были. Пилот так со штурвалом в руках и застыл. Капитан, и с двумя орденами «Красного Знамени». Штурмана расшибло в лепешку о приборную доску. Оба стрелка тоже мертвые. Верхний в турели завис, а нижнего при ударе вдрызг размазало.. Это, видать, они того фрица и завалили. А он их. Только вот что, непонятно. Парашютов у экипажа нет. Или сейчас без них летают?

– А мне вроде все ясно, Дим. На вот, погляди.

Сашка достал из кармана бушлата и протянул ему вспыхнувший на солнце ярким светом, небольшой слиток.

– Что это? – взял его старшина в руку и едва не уронил. – Тяжелый!

– Ты посмотри повнимательней.

Тим повертел слиток перед глазами и обнаружил на одной из его граней небольшое клеймо в виде герба СССР. А чуть ниже выбитые цифры.

– Никак золото? – удивленно вскинул брови.