Золото по ленд-лизу

        - На ней какое-то непонятное нагромождение камней, их довольно много, вроде колонн.

        - А больше ничего нету?

        - Нет, - да и это я случайно обнаружил. Наколол  ногу обо что-то, нагнулся, смотрю, лежат подо мхом. Сколько им лет интересно и чьи они, а, Сань?

        - Наверное, викингов, они  с северными народами воевали, нам учитель по истории рассказывал. Слыхал о таких?

        - Угу, - бормочет старшина, - разглядывая пряжку.

        - Ну ладно, давай порубаем и в дорогу, - откладывает он ее в строну.

 Сашка рассекает куропатку на две равные части, протягивает одну Диму и они с наслаждением едят  дымящееся мясо.

        - Жирная, подъелась за лето, - произносит старшина и вытирает широкой  ладонью текущий по подбородку сок. Сашка молча  жует, блаженно щуря глаза и мыча от удовольствия. Через несколько минут от птицы не остается даже косточек.

        Дим вытирает руки о мох, свертывает очередную цигарку   и, улыбаясь, смотрит на Сашку. Тот, причмокивая, облизывает масляные пальцы.

        - Теперь слушай, - произносит старшина. - Обходить озеро будем с юга, там  равнинная тундра, а с севера сплошная цепь сопок. В них замаемся. Вот сейчас перевалим, ту невысокую горку, - показывает он на последнюю к югу сопку  и, как говорят, «вперед  с песнями».

        Спустя час, их медленно  бредущие  фигуры,  виднеются на далеком склоне.

        Взобравшись на вершину, где  тонко свистит летящий над тундрой ветер, друзья останавливаются. Внизу, на несколько километров, примыкая одной стороной к озеру, а другой уходя в безбрежную тундру, тянется   обширная низменность, в центре которой что-то неясно чернеет.

        Старшина напряженно  всматривается  в ту сторону, протирает слезящиеся глаза и сдавленно  шепчет, - кажись самолет.

        Не сговариваясь,  друзья падают в мох и замирают.

        - Это, наверное, тот, из которого немец выпрыгнул, - шепчет Сашка. 

        - Щас узнаем,- хищно ощеривается Дим и  тянет из-за пояса «вальтер».   - Ты, давай, лежи и наблюдай,  а я  малость разведаю.

        После этого,  передернув затвор, он  ужом ползет вниз.

        Сашка достает из-за пазухи ракетницу, взводит курок и ощупывает висящий на поясе нож. Тянутся утомительные минуты.

        Наконец сбоку слышится шорох и появляется голова Дима.

        - Кажись наш, бомбер, но вокруг никого, - сообщает он и утирает вспотевший лоб.

        - Ур..!  -  радостно вскидывается Сашка и осекается  под яростным взглядом старшины.

        - Молчи, карась, - шипит тот, - я ж сказал «кажись», точно не разглядел. Вот туман рассеется, тогда и увидим.

        Они вновь замирают и напряженно вглядываются  в искрящееся над низиной  марево.  Снег под лучами солнца тает, и   согревающийся  воздух призрачно дрожит  над тундрой.

        Когда фосфорицирующие стрелки швейцарского «лонжина»  на  Сашкиной  руке  подбираются к  полудню, туман редеет, и  сквозь него проступают очертания  уткнувшегося в землю самолета. 

        - Точно, наш русский, Ил-4, -  взволнованно произносит старшина.   Нас на таком, под  Ржевом сбрасывали, после бомбежки.

        - А теперь, матрос  двигаем вперед, только тихо, - бросает он  Сашке.

        Тот  молча кивает, они  крадучись спускаются с сопки и, чутко прислушиваясь,   медленно идут к машине.

 Дим впереди, держа наготове  взведенный пистолет, а Сашка  чуть сзади и в стороне. Так учил его старшина.

        Первое, что им  бросается в глаза - оторванное от фюзеляжа,  искореженное крыло, с   красной звездой на нем и многочисленные рваные дыры в корпусе самолета. Погнуты   и лопасти одного из винтов,  а  правый двигатель густо закопчен.

        - Да, досталось ему, - шепчет старшина и, когда друзья приближаются  к машине почти вплотную, замечает лежащее  у самого корпуса, напротив большой пробоины,  застывшее  тело человека  в оленьей одежде, с размозженной головой.  Рядом с ним валяется  искореженный автомат ППШ.    

        Старшина поднимает вверх  согнутую в локте левую руку, приказывая  напарнику оставаться на месте, и на секунду замирает.   

        Потом скользит вперед, поднимает атомат, и прижимается к обшивке машины чуть в стороне от пробоины. Затаив дыхание прислушивается - вокруг тишина, нарушаемая только размеренной капелью, где-то внутри самолета.

        - Гранатой саданули, - мелькает в голове Дима, когда он замечает  на одежде убитого многочисленные и разные по величине дыры.

        Он делает Сашке жест занять позицию с другой стороны от зияющего в корпусе отверстия, и, когда тот выполняет это, прикладывает палец к губам.  Затем  левой рукой швыряет  ППШ через пробоину  внутрь машины. Там раздается металлический грохот и снова  наступает  мертвая   тишина.

        Держа в полусогнутой руке «вальтер», старшина  осторожно переступает  мертвое тело  и сквозь дыру ныряет внутрь самолета.

        - Саня, залазь, -   слышится через минуту оттуда, и матрос следует за напарником.

        Тот молча стоит  посреди искореженного отсека, в который из повреждений и дыр  в корпусе, проникают солнечные лучи. 

        В их свете видны  разбросанные по отсеку в самых немыслимых позах, тела людей в военной форме и с оружием.

        - Точно, наши, -  произносит Сашка и поднимает с пола  новенькую фуражку с синим околышем и рубиновой звездочкой на ней

        - Да,  судя по всему из  НКВД, наверное, на задание летели.