Читаем Золото Приамурья полностью

Золото Приамурья

Для постройки железной дороги Мордин и Бутин просили разрешения на основание концессии с безвозмездным использованием богатств прилегающих к линии железной дороги территорий. Для доказательства серьёзности своих начинаний инициаторами проекта Русской тихоокеанской железной дороги был внесён в государственный банк залог в сумме 40 тысяч рублей, что составляло примерно 0,026 % общей стоимости осуществления проекта.

Однако идея строительства такой железной дороги не нашла поддержки на совещании и была частично реализована только в советское время в проекте Байкало-Амурской железнодорожной магистрали.

В начале 1910-х годов П. В. Мордин, по-видимому, отходит от непосредственного ведения дел «Амурского золотопромышленного общества». В 1912 году председателем его правления становится М. С. Скорняков. Однако доля Мордина в капитале Общества остаётся преобладающей, до 75 процентов, все члены правления – его ставленники, и на общих собраниях акционеров голос Мордина, как обладателя большинства акций, является решающим.

В эти годы П. В. Мордин становится единственным представителем в России голландского завода драг «Верфь Конрад» и начинает внедрять эти технические устройства на своих приисках. В 1914 году на Златоустовском прииске была пущена в работу первая драга, которая за неполный эксплуатационный сезон дала 7 пудов, а в следующем добыла 9 пудов золота.[16] В 1916 и 1917 годах на прииске собраны и начали эксплуатироваться ещё две драги. В результате Мордину удалось создать лучшее по степени механизации и доходности золотодобывающее предприятие на Дальнем Востоке.

В 1919 году Мордин в последний раз приезжает в Благовещенск, надеясь на месте разобраться в ситуации, возникшей с принадлежащими ему приисками и другой собствееностью в условиях междувластия и гражданской войны. Однако ничего сделать уже не может. У него возникает конфликт с бывшим воспитанником, бухгалтером главной конторы общества Смолиным, которого Мордин отстраняет от должности. Смолин в свой черед в судебном порядке опротестовывает права Мордина на ведение дел. На требование Мордина направлять ему добытое золото С. В. Зазубрин, являющийся управляющим Харгинскими приисками Амурского золотопромышленного общества, требует предъявления документальных доказательств полномочий правления или документов о том, что Мордин является акционером. Этих документов у Мордина, приехавшего в Благовещенск из Ташкента, под рукой не оказывается. И только зимой 1919–1920 годов под нажимом уполномоченного Министерства торговли и промышленности колчаковской администрации Крынина было установлено совместное распоряжение ценностями Мординым и Зазубриным.

Однако положенную в банк значительную часть золота, выработанного в сезон 1919 года, Мордин так и не получает. В феврале 1920 года, за 2–3 дня до вступления в Благовещенск частей Красной армии, он при содействии японцев вынужден бежать в Маньчжурию, в Сахалян (теперешний Хэйхэ).

Перед отъездом, вспоминает Зазубрин, «в течение нескольких вечеров весьма настойчиво, порой и со слезами на глазах Мордин убеждал меня взять золото из банка и поделить. Соглашение не состоялось, и золото, за исключением реализованного в количестве 3 пудов 30 фунтов, перешло Советской власти» [68].

О дальнейшей судьбе Павла Мордина неизвестно практически ничего. Лишь в анкете, заполненной его женой Марией Александровной Мординой для Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжу-Ди-Го, написано: «В 1925 году… я получила известие о смерти мужа…» [103].

Павел Васильевич Мордин – личность незаурядная и в известной степени экзотическая. Во вском случае по числу преданий, связанных с его жизнью. След, оставленный им в истории, теперь уже значительно померк, и в приводимом ниже варианте известной легенды, записанном в 1970 году туристами-водниками со слов местных жителей, отсутствует даже само имя Мордина.

«Два старателя, намыв вожделённого металла и выбравшись из тайги… соорудили плот и начали сплав по реке. Всё шло удачно. Но в одном из нижних порогов плот перевернуло. Старатели оказались в воде, крепко удерживая мешки с намытым золотом. Одному из них удалось вскарабкаться на плот со своей добычей, а другой всё ещё оставался в воде. Компаньон, оказавшийся на плоту, якобы оказывая помощь, протянул руку и вначале взял мешок с золотом приятеля. А в следующую минуту он злодейски убил своего товарища, присвоив свою добычу себе. Этим погибшим и был Подосёнов. Но внизу его поджидал вот этот гордый красавец, которым мы сейчас любуемся. Его грохочущая стремнина поглотила алчного добытчика…» [111].