Золото, пуля, спасительный яд

Еще одна проблема состоит в том, что антитела, как спецподразделения ГРУ или ЦРУ, имеют право действовать только за границей клетки. Если вирус прорвался через клеточную мембрану, то в дело вступают внутренние войска – интерфероны. Это тоже специальные белки, которые выделяют уже сами клетки в ответ на вторжение вируса. Уничтожить вирус они неспособны, но могут подавить синтез вирусных белков или, в крайнем случае, сборку и выход вирусных частиц за пределы пораженной клетки. Кроме того, интерфероны сразу после вторжения вируса отправляются гонцами к соседним клеткам и предупреждают их об опасности, так что те встречают вирусы во всеоружии. Такая система “раннего оповещения” приводит к неожиданному эффекту, называемому по аналогии с оптикой интерференцией: если вирус попадает в организм, который незадолго до этого уже подвергся атаке другого вируса, то болезнь не развивается, первый вирус как бы препятствует размножению второго. Так что иногда легкая вирусная инфекция оказывается даже благом, потому что “защищает” нас от более серьезного заболевания.

Кстати, интерфероны были открыты именно при изучении этого странного явления. Впервые это сделали в 1954 году японские вирусологи Я. Нагано и Я. Коджима, изучавшие подавление размножения вируса оспы. Но научное сообщество не обратило внимания на их публикацию, по одной из версий потому, что статья была опубликована на непривычном, малораспространенном в науке языке – на французском. Так что приоритет достался сотрудникам Лондонского национального института вирусологии Алику Айзексу и Жану Линденману, опубликовавшим результаты своего независимого исследования в 1957 году. Они же предложили и название – интерферон.

У нашего организма есть еще один вариант защиты от вирусов. Некоторые повреждения, вызываемые размножением вируса в клетке, могут быть обнаружены специальными системами внутреннего клеточного контроля, которые запускают механизм так называемого апоптоза, или программируемой смерти. Понимая, что не может справиться с врагом, клетка совершает самоубийство, жертвуя собой для блага организма в целом и препятствуя таким образом дальнейшему распространению болезни.

Я не случайно использую военную терминологию. В организме при вторжении вируса происходит самая настоящая нановойна: вирусы атакуют ДНК, прорываясь через клеточную мембрану, этому препятствуют белки, все это, подчеркну лишний раз, классические нанообъекты.

Вирусы используют весь арсенал уловок и военных хитростей, известных нам из истории человеческой цивилизации. Они, как диверсанты, могут пробраться в глубокий тыл противника и там затаиться в ожидании времени “Ч”. Глубокий тыл – это ДНК клетки хозяина. Ожидание может занять месяцы, годы, даже много поколений. За это время гены вируса могут претерпеть мутацию и потерять свою патогенность. Они так и останутся в ДНК клетки хозяина, пойдут и в род, и в потомство ненужным балластом. Его доля в нашей ДНК составляет около 95 %, многие ученые полагают, что большая часть этого “мусора” – остатки вирусов, которые наши предки подцепили в ходе эволюции.

Гораздо неприятнее, когда затаившийся диверсант вдруг проявляет себя и приступает к активным действиям. Таков, например, вирус герпеса, который, к сожалению, сидит почти в каждом из нас – по различным оценкам, доля инфицированных вирусом герпеса составляет во всем мире от 65 до 90 %. Живешь не тужишь, но вдруг при небольшом переохлаждении или недостатке витаминов – “лихорадка” на губах или где похуже. Вывести эту заразу до конца не под силу ни Природе, ни врачам, удается только подавить ее внешние проявления в момент обострения.

Вирусы могут отсидеться на нейтральной территории. Такова тактика всех паразитов, помимо целевой аудитории они обычно имеют про запас еще одного хозяина, в организме которого они сохраняются и понемножку размножаются, не нанося ему заметного вреда. Например, вирус лошадиного энцефалита хоронится в птицах, а переносится комарами, для тех и других он безопасен. Возможно, и мы с вами служим носителями чьих-то “чужих” вирусов, но нам это хлопот не добавляет.