Золото сечи [СИ]

"Сообщать в милицию нельзя, — размышлял он. — Понаедут неместные, начнут копать… Про работу тогда можно будет забыть. Жена Федькина… вдова уже, то есть, всё равно сообщит о пропаже. Но без вести пропавший — совсем другое дело, из-за этого неместных привлекать не будут, а уж с местными-то мы договоримся, чтоб работать не мешали. Кто и зачем это сделал? Зачем — понятно: напугать. Хотели бы убить — убили бы сразу. Для чего пугать? Ясно, для чего — участок отобрать. Если просто убить меня, да даже Шеву, участок от этого к ним не перейдёт, это на уровне правительства решать нужно. Значит, надеются, через Шеву решить. Значит, встречаться с ним будут. Кто? Те, кого мы кинули, или кто-то новый, наглее нас, нашёлся? Да какая разница?! Пусть Шева приезжает, и разбирается! Что с головой-то этой делать? Ждать, чтобы Шеве показать, чтоб дошло ему лучше, что это не шутки? Заманчиво, но хлопотно — до вечера вонять начнёт. А ещё вдруг ментов нашлют? Сообщат анонимно, что это я убил и голову домой принёс… Нет, от головы избавляться нужно! Вывозить нельзя — могут по пути ментам подставить. И дома зарыть нельзя — с собаками найти могут. Интересно, за домом следят? Скорее всего, следят, нужно же им как-то знать, когда Шева приедет. А если он не сюда приедет, а я с ним в городе встречусь, или ещё где-то? А как тогда найти тех, кто это сделал? Если с ними вопрос не решить, следующей отрезанной головой будет моя. Значит, нужно идти с ними на контакт. Интересно, Федьку прямо в сторожке убили? Вряд ли. Если бы там — Лёха уже обнаружил бы кровь и ко мне прибежал, тем более что жена… вдова, то есть, Федькина вчера к нему заходила. А куда остальное тело дели? Может Лёха его нашёл и сразу участковому сообщил? Или… Или Лёху тоже уже убили? А может это всё не из-за участка, а из-за груза? Может следующую партию ищут?".

Дикий поставил бутылку на журнальный столик, взял карабин, и спустился на первый этаж. Растерянность прошла, теперь он знал, что делать. Жена уже умылась и, гремя посудой, возилась на кухне.

— Лена! — обратился к ней Дикий. — Я на объект поеду. Калитку замкну, ключи с собой заберу, чтоб вы с Богданом не забыли, что выходить нельзя.

— А если к нам придёт кто-нибудь?

— Пусть думают, что дома никого нет.

— Всё так серьёзно?

— Всё будет хорошо, не переживай. Да, и Шерифа я с собой возьму, пусть там пару дней побудет.

Он вышел во двор, отомкнул гараж и положил карабин между сиденьями "Альмеры". Затем с помощью лопаты перевернул ведро так, чтобы отрезанная голова осталась внутри, и поставил его в багажник. Туда же погрузил труп собаки, предварительно завернув его в старое одеяло. Канистру с бензином и лопату пришлось взять в салон — в багажнике места не осталось.

По селу Дикий ехал медленно, рассчитывая, что заметив впереди милицейскую машину, успеет развернуться. Хотя, что делать потом, если это случится, представлял слабо. Добравшись до противоположной окраины, посмотрел в зеркало заднего вида. Хвоста, вроде, нет. За селом миновал раскинувшееся справа озеро, прибавив газу, выскочил на подъём, и свернул на грунтовку. Через несколько минут он уже ехал по плато Донецкого кряжа. Свернув с полевой дороги, Дикий проехал ещё около километра, и остановился у оставшихся с войны окопов. Теперь бывшие позиции выглядели как неглубокие, расположенные в определённом порядке, ложбинки. Сторожку отсюда было не видно за холмами.

Выбрав окоп поглубже, Дикий принялся рыть в нём яму. Несколько человеческих позвонков упали на зелёную траву вместе с вынутой землёй. Затем под лопату попал и череп.

— Ну, посмотри немного на солнышко, — проворчал Дикий. — Давно ты уж его не видел и, наверное, больше не увидишь. Никто тебя здесь не откопает. Разбираться, чьи это останки — красноармейца, либо немецкие — у Дикого не было ни малейшего желания.

Выкопав яму глубиной около метра, он решил, что этого хватит. Дальше начиналась каменистая почва, долбить её лопатой было глупо. Он принёс из багажника труп Шерифа, прямо в одеяле спустил его в яму. Туда же вытряхнул из ведра голову Фёдора. Подумав, куда выбросить ведро, решил оставить его пока в багажнике, чтоб отвезти подальше от этого места — шансы, что здесь будут искать, мизерные, но бережёного, как говорится, бог бережёт. Вылив в яму канистру бензина, Дикий бросил туда зажженную спичку. Пламя вспыхнуло так, что он чуть не обгорел.

Быстро погрузив лопату, ведро и канистру, Дикий поехал назад, к озеру, спустился к воде и утопил там ведро. Быть замеченным рыбаками он не боялся — ведро, это ведь не отрезанная голова, ну уронил случайно, когда воды хотел набрать.

Когда он вернулся к окопам, огня уже не было. От ямы исходил тошнотворный запах горелого мяса и шерсти. Стараясь поменьше дышать, Дикий проворно засыпал яму землёй и разровнял, чтобы не было холмика. "Ну вот, начало решению вопроса положено, — подумал он, отъезжая от этого места.

— Теперь к сторожке".

Дверь сторожки оказалась открытой. Дикий вышел из машины и, держа карабин наизготовку, медленно двинулся к входу.