Золото скифов

Но чайник так и не был поставлен, потому что в этот момент произошла непонятная вещь. В узенькое окошко просунулась пухлая женская рука с большим перстнем на безымянном пальце. Оторопевший Матушкин начал было приподниматься, но тут ему в лицо с близкого расстояния полыхнула вспышка. Капитан ослепленно застыл, сгибом локтя закрывая лицо.

– Что это было? – воскликнул Ушицын.

– Нас кто-то сфотографировал. А у меня, кажется, рот был открыт! Некрасиво! Еще выложат в Сеть! – растерянно ответила Маша Гупт.

Все кинулись наружу. Рядом со входом в музей, у пушек, стоял озадаченный сержант Елкин.

– Во дела! – произнес он.

– Ты что-нибудь видел? – бросился к нему Ушицын.

– Да. Женщина забралась на балкон и в окно руку сует. Я, значит, к ней, а она заметила меня, спрыгнула – и шасть за угол. Я подбежал, а там отдыхающие толпой валят. Не нашел, короче!

– А опознать ее ты бы смог? – спросил Матушкин.

Елкин вскинул руки к голове и зашевелил пальцами:

– А как же? Запросто! Волосы такие пышные рыжие и темные очки-хамелеоны на треть лица!

Следователь покачал головой:

– Ничего себе приметы! Очки можно снять. А рыжие волосы скорее всего парик. Ты что, Елкин, детективов не читаешь?

– Да ну их, – поморщившись, ответил сержант. – Мы с дочкой серьезные книги читаем, математические.

– А сколько твоей дочке?

– Один годик. Но она слушает, не перебивает. А детективы – ну их… Мне этого добра на работе хватает во как! – сказал Ёлкин.

Глава четвертая Акриды и стрекозлята

– Алена, ты привидений боишься?

– Не-а. Я больше боюсь, когда в пустой комнате спрашиваю «Кто здесь?» и мне отвечают.

(с) Алена

Еще утром по асфальту текли реки и люди скакали по камням как птички. Сейчас же, в третьем часу дня, вода спала. Солнце жарило так, словно задалось целью приготовить блинчики. Над раскаленной крышей гавриловского микроавтобуса поднималось марево жара. Лишь небольшие холмики смытой земли у бровок и мелкие лужицы подтверждали, что дождь никому не померещился.

– В этом весь юг! Ночью включают ливень, а днем – жару, – сказал папа Гаврилов и, найдя в меню телефона диктофон, набормотал на него свои ощущения от дождя, грома, луж. Всё это могло пригодиться для книги. В придуманной книге всякая крупица правды – это как изюм в булке. Чем больше изюминок, тем вкуснее булка.

Все Гавриловы сидели дома, включая Вику, которая ненадолго отлучилась погулять с Вилли и Ричардом. Алёна дразнила Вику «дамой с двумя собачками», а папа Гаврилов утверждал, что южный роман в рассказе Чехова стал возможен потому лишь, что дама была бездетная и всего с одной собачкой и ей особо не о ком было заботиться. Будь собачек у нее две, они бы разбегались в разные стороны и путали бы поводки. Дама вопила бы на них, хватала на руки, спасая от грозных дворняг, и поминутно выдирала бы у них из пасти всякий мусор. Любой поклонник сбежал бы от нее минут через десять, оглушенный собачьим лаем, – если бы сам, конечно, не гулял с пятью таксами.

Вскоре после того, как они вышли из музея, следователя Матушкина вызвали к начальству. Замотанный, красный от жары Ушицын мелькал во дворе, записывая показания всех жильцов, но к Гавриловым не заходил. Один только раз заскочил выпить воды, но ничего не рассказал, потому что в кармане у него опять застучал барабан. Жена Ушицына желала знать, насколько сильно он ее любит. Ушицын раздраженно заверил, что любит сильно, и, для охлаждения вылив себе на макушку несколько оставшихся в чашке капель, выскочил во двор.

Из Симферополя прибыла машина мобильной лаборатории – большой закрытый фургон с широкой синей полосой и выдвижной, как у пожарников, лестницей на крыше. Папу Гаврилова заставили убрать микроавтобус со двора, чтобы фургон смог заехать на его место. Теперь и на крыше тоже работали эксперты. Слышно было, как они на четвереньках ползают по чердаку.

– Ты ничего не терял? Как твоя ковырялка оказалась на крыше? – спросил папа Гаврилов у Саши.

– Кто-нибудь ее взял, – ответил Саша.

– Но не ты?

Саша замотал головой:

– А мне ее отдадут?

– Лучше пока не спрашивать. Может, и не узнают, что она твоя.

Сержант Елкин, оставленный охранять двор от любопытных, которых с каждым часом становилось все больше, строго сидел на табуретке и с серьезным лицом читал таблицу косинусов. Катя с Викой даже бегали проверять, когда им сказали, что именно он читает. Они были уверены, что читать таблицу косинусов невозможно.

Мысль Пети кипела. Он бегал по кухне, то и дело надолго прилипая к окну. Наконец, чтобы как-то отвлечься, Петя скачал на телефон книгу Пола Экмана «Психология лжи. Обмани меня, если сможешь» и углубился в ее изучение.

Чем дольше Петя ее читал, тем подозрительнее становился. Вскоре даже кошка казалась ему ведущей себя неестественно. Зачем она искоса смотрит на него с дивана, притворяясь, что вылизывает лапу? Ну кошка пускай, а вот остальные! Проверяя, верна ли книга, Петя подошел к Кате и, преградив ей проход, спросил строго: