Золото Советского Союза: назад в 1975

Она мне и руку подала и плечо подставила. Плечо остренькое, и ключицы торчат. Так и тянет поцеловать. Но пока хватит и того, что я на законных основаниях обнял её, вроде как опёрся, предусмотрительно здоровой стороной. Так и пошли потихоньку. Быстро у меня всё равно не получается, но я еле передвигал ногами, чтобы растянуть удовольствие. А пахнет она ночными фиалками. Я не знаю, как пахнут фиалки, но она вся как душистый цветок. Так что будет фиалкой.

Жалко, что бодайбинская больница такая маленькая. Мы слишком быстро дошли до лестницы, а спуститься мне не позволили, тормознув у самых перил.

— Шведов! Ты далеко собрался? А ну марш в палату, еле на ногах стоит, а уже с девушкой разгуливает.

— Сейчас приду, — отозвался я.

Только жизнь начала налаживаться, весь кайф обломали. Хотя по лестнице это конечно был бы экстрим.

— Ой, а как же ты обратно доберёшься?

— Никак. Придётся тебе меня обратно вести, — улыбнулся я.

Ой, сейчас, кажется, будут бить. Соня хватала раскрытым ртом воздух, от возмущения не зная, что и сказать.

— Ты неисправим, Шведов! — наконец выпалила она, ловко вывернувшись из-под моей руки. И побежала вниз.

— Прости, я пошутил, — крикнул я вслед.

Сам не знаю, почему мне нравится её дразнить. Становлюсь мальчишкой? В любом случае, теперь мне самостоятельно возвращаться в палату. Ладно, по стеночке дойду. Вон лавка есть, передохну если что. Хотя лучше не садиться, потом хрен поднимусь.

— Саша, — раздалось сзади, когда я был на полпути. — Тебе всё-таки тяжело.

Я махнул рукой, не оборачиваясь: уходи. Радует, что она вернулась, но не надо на меня сейчас смотреть: ноги дрожат, виски и лоб в поту. Доползу и рухну спать.

— Извини, я глупая, да? Ты такой бледный.

— Ничего, справлюсь, — постарался я выпрямиться и идти ровно. Главное, глубокий вдох не делать, а то в глазах темнеет. Ну вот и наша палата. Я улыбнулся на пороге.

— И всего делов. Я был очень рад тебя увидеть. До свидания.

— Я тебе напишу.

— Буду ждать.

Соня торопливо побежала на выход, а я ввалился в дверь, цепляясь за ручку. Только бы не отключиться.

— Нагулялся, герой? — подоспел батя.

— Ага, кажется, обратный путь был лишним.

— Зато перед девушкой пофорсил. Нравится она тебе?

— Очень, — отдуваясь от заливающего глаза пота, признался я. Фух, кровать, счастье-то какое.

— А как же Зина? Кажется, вы дружили?

— Это было до меня.

— Нехорошо. Она так за тебя переживала, благодаря ей мы вовремя кинулись тебя искать.

— Она всего лишь исправила свой косяк, сама в ловушку привела, сама и поспособствовала, чтобы обратно вернуть. Кстати. Я сейчас скажу страшную вещь, ты только не обижайся. Я бы сам вернулся в посёлок, причём довольно скоро. И при удачном раскладе, там бы вы их всех и взяли.

— А при неудачном, пострадали бы посторонние люди. Мне ещё перестрелок в посёлке не хватало, спасибо.

— При неудачном, я бы тоже вернулся, но позже, когда мы бы сокровище нашли.

— Так про сокровище была правда?

— Банально, но да. Ему очень хочется найти семейные реликвии, свистнутые моим дедом. Вот и привлёк меня как наследника дедова дара.

— И с чего ты взял, что тебя собирались отпустить с миром?

— Я хороший актёр, как оказалось, мы очень даже неплохо поладили. Я бы его уболтал. Мир, дружба, жвачка, все дела. Прости, батя, меня вырубает уже. Спать.

Глава 19

В больнице меня продержали больше трёх недель. Батю раньше выписали, а насчёт меня он ходил договариваться с главврачом, чтобы подольше подержали. В интересах следствия. Я тоже ходил к главному — убедиться, что бате, коль уж выпнули его пораньше, дадут больничный.

Совместное лежание в одной палате здорово сблизило нас. Даже не будь мы отцом и сыном, шансов не сойтись не было. У нас был миллион общих тем для разговоров и увлечений. Наконец, состоялся и памятный разговор про печальную судьбу Советского Союза.

— Ты присядь, а лучше приляг, — предложил я первым делом, приступая к рассказу про девяностой первый.

— Это зачем?

— Боюсь слишком сильно обрадовать.

— Так ты не шутил что ли про капитализм?

— Какие уж тут шутки? До сих пор хлебаем. Как началась перестройка и гласность, так и кончился Союз. Всем срочно захотелось свободы и жизни как на Западе, чтобы без дефицита и сто сортов колбасы. Ну получили, чё. Теперь у нас завалы товаров на полках, а выбрать нечего, одно говно. В девяносто первом братские республики разбежались как тараканы, так что теперь у нас сильно усечённая версия страны — Российская Федерация называется. Что тут началось! Социализм сдуло, как не было его. Дикий капитализм в прямом смысле слова: убийства, грабежи, наркотики, братки со своими разборками. Прихватизировали в стране всё, до чего смогли дотянуться. Фабрики, заводы позакрывали, оборудование распродали.

— Подожди, я прилягу.