Золото Советского Союза: назад в 1975

— Уверен? Знаки золота были, мы вчера пробу провели. — А чего тогда спрашиваешь? Знаки были, значит копай глубже. — Ладно, дальше пошли. И мы склонились над следующей ямой. Точнее, такой промоиной, где немного глубже, чем в остальных местах, где вода перекатывается через торчащие камни. Чего им надо? Вон сколько блёсток по всему ручью. Правда, это слюда, как нам объясняли ещё в детстве. Или кварц. Ещё пирит блестючий бывает. Тот прямо красивый, кубиками такими. А как золото выглядит, я только в минералогическом музее и видел. Там крупинки лежали и небольшие самородки. Вот прямо как на том берегу. Я завороженно пошёл на померещившийся жёлтый отсвет. Ну реально как в музее. Мелкие песчинки, чешуйки и камешки — корявые, ноздреватые, с вкраплениями. И тепло от них идёт. — Саня, ты чего молчишь? А у меня лыба до ушей. Красиво. — Да по нему ж и так видать. Мужики, тащи инструмент, с тех наносов начнём. Мне всучили лопату и велели кидать породу на проходнушку — самодельный шлюз. А лоток отобрали, потому что я неправильно мыл. Надо против часовой стрелки вращать воду, а выплёскивать по часовой. А может наоборот, не успел врубиться. В целом, первая же промывка дала десяток самородочков с гречневую крупу размером, и чешуйки помельче. Мужики воспряли. Из шлюза выковыряли двухсантиметровое золотое «сердце» и восхищённо матерились над фантазией природы. Работали дотемна. Берег и впрямь оказался золотой. Добытый чёрных шлих ссыпали в жестяную баночку из-под кофе, а самородки покрупнее — в отдельный мешочек. Доводку надо в других условиях делать. А у нашей компании после бегства с обустроенного участка ничего не осталось, даже весов. — Ничо, Васька приедет, скажем, чтобы привёз. Я теперь отсюда не двинусь, покуда все наносы не промоем. — Ты, Саня, знаешь чего, походи-ка ещё завтра, поглянь, нет ли рядом ещё подобных наносов. Саня в моём лице был и рад свалить, потому как сегодня умахался до кровавых мозолей. Отвык я без нормальных перчаток, верхонки ни разу не то же самое, это раз. Кожа на моих ладонях оказалась тонкая как у девушки, это два. И мышцы на этих руках были как кисель. Явно парень работой не испорчен. Хитрил, значит, свою долю работы на других перекладывал. А может изначально на особом счету был, как только свой талант раскрыл. Я же не сразу сообразил, что мужики не видят этого тускло отсвечивающего золота, а слепо верят мне. Наверняка и Федька из-за этого взбеленился; такого парня упустил. Надо бы поосторожнее с ним, не отпустит он меня из артели по доброй воле. Ладно, я тоже не пальцем делан. Главное, чтобы деньги он мне выплатил, а там буду потихоньку сваливать. Вчерашняя ночёвка у геологов сегодня показалась шикарной. Ни палаток ни спальников у нас не было. Два матраца и два одеяла на четверых. И шалаш с односкатной крышей. И комарам как-то до фени наше бедственное положение. Манал я такие способы обогащения. Хотя есть азарт, как не быть. Это как подарок под ёлкой — разворачиваешь и гадаешь — что на этот раз? Но вот так всю жизнь — сначала вкалывать в ледяной воде, а потом от государства бегать, чтобы не засадили — явно не для меня. Правда я ещё не придумал, что в этом новом старом мире — для меня. Сначала посмотреть бы на него поближе, из дебрей тайги не очень-то видать. Утром я уже привычно обследовал себя и мир на предмет изменений, убедился, что всё на месте и пошёл жить. Поматериться на портянки и кирзачи, в которых ноги дико потеют. В туалет — под кустик с «Правдой», и спасибо хоть газета есть. Для зубов — порошок в круглой баночке, а вместо щётки палец, потому что свои мыльно-рыльные я неизвестно где прое… потерял, пока ещё не был собой… Пожрать картошки с тушёнкой (вот это реально вещь, куски натурального мяса в желе и с жирком, никакой тебе сои и крахмала) и вперёд — гулять по отвалам. Я стребовал ружьё. Ну нафиг, мало ли кто тут водится. Не дали. Дали напарника — Жеку с обрезом. Не доверяют. Нужен мне тот Жека как кошке пятая нога. Я же хотел оглядеться, поискать, нет ли дороги где поблизости. И куда наш безымянный ключ впадает. А теперь мы с Жекой шатались с холма на холм, и я с прискорбием видел, что золото тут, если иесть, то мало и глубоко завалено, дольше отвалы будем разгребать. Нам уже надо было идти готовить жрачку на обед, как я увидел его. Самородок килограммапод два. Его чистое сияние пылало сквозь камни и гладило меня теплом по щеке. — Что там? — моментально просёк мою задержку Жека. Видимо, выгляжу я в такие моменты очень красноречиво. — Самородок. — Большой? — Думаю, да. — Достать сможем? — Лопата нужна. — Так, я сейчас. Стой тут, не уходи, чтобы не потерять. Какое там уйти. Этот свет притягивал не хуже магнита, он умолял не оставлять его. И я начал копать голыми руками. Выворачивал камни, отбрасывал песок. Выдрал нехилый куст смородины вместе с чернеющими ягодами. Подоспевший напарник кинул мне лопату и сам принялся углублять яму. В четыре руки дело продвигалось быстро. Где-то через час мы стояли по пояс в яме и толкаясь локтями пытались выдернуть намертво прижатый камнями нехилый самородок. Жека уже чуть лопату не сломал, пытаясь расширить пространство вокруг него. Мы смахивали пот и тяжело дышали, глядя на такой близкий и такой недоступный кусок золота. — Лом бы сюда. — Нету, — мотнул головой Жека. — Тогда кирку. — У мужиков она. Тащи. Я перекурю пока. Ну ок. Разомнусь, а то в этой яме в три погибели задолбался. Хотя Жекин взгляд мне ох не понравился. Фёдор с Митричем попались мне навстречу. Они как раз возвращались на обед, а тут я весь взъерошенный. — Пожрать готово? С утра не разгибались. Грамм сто намыли. — Неа, — мотнул я головой. — Кирку давай. — Чего? Да вы… — Не кипятись, Федя. Нашли чего? — спросил Митрич. — Самородок там. — Большой? — Здоровенный. С ладонь. На пару кил потянет. — Так-таки с ладонь? Эт не на пару кил, поболе будет. Показывай. Когда мы подошли, Жека медленно выпрямился в нашей яме и подняв обрез, глухо сказал: