Золото твоих глаз, небо её кудрей

Хотя, скорее всего, Карабас не сделает ни того, ни другого, а придумает что-нибудь третье. Но, так или иначе, помочь любимой Пьеро не сможет ни в каком случае.

Единственный способ предотвратить подобное развитие событий — немедленно бежать.

Бежать к Мальвине, чтобы предупредить её и увести с базы.

Как добраться до базы, проникнуть на базу и т. п. — вопросы крайне важные, но их можно отложить на потом.

Однако бежать нельзя: выход тут один, через проходную комнату, где сейчас находится Карабас.

Теоретически можно выпрыгнуть в окно.

Высота — шесть с половиной метров. Если бы Пьеро был в норме и хотя бы в тактических ботинках — следовало бы поступить именно так.

Но у него разбита голова и он босой. Шансов на нетравматическое приземление и немедленное бегство достаточно мало.

Вывод: необходимо отключить сознание. Желательно — на время, пока Карабас не уйдёт или не заснёт.

Лучший… нет, какое там лучший! — единственно доступный в данной ситуации вариант — так как айса и других подобных средств у Пьеро под рукой нет — крепко удариться головой о что-нибудь твёрдое.

Будет адски больно.

А в сочетании со свежим сотрясом — чревато очень скверными последствиями.

Но других вариантов нет.

«Я шахид по базовой модели» — напомнил себе Пьеро. Он сосредоточился на идее боли и жертвы — неизбежной и желанной боли, прекрасной и желанной жертвы. Рывком поднялся (голову как будто проткнуло чем-то изнутри, но он выдержал), встал посреди комнаты. Теперь только выбрать стенку попрочнее и…

— Что такое? — взревел прямо в голове голос Карабаса.

В ту же секунду маленький шахид потерял контроль над своим телом. Через мгновение он уже валялся на полу, не способный пошевелиться. Но сознание, к сожалению, его не покинуло, хотя затылок трещал со страшной силой.

— Так-так-так, — гудел бар Раббас, обшаривая его голову. — Подслушивал… так, это стихи… а это совершенно лишняя информация… та-ак, а это что?!

В этот миг дверь номера хлопнула. Застучали копыта.

— Шеф, приве-е-ет, — раздался замученный голос Евы Писториус. — Ну я ща сдохну-у-у…

— Где?! Ты?! Была?!! — заорал раввин.

— Шеф, ну чего вы так… я с работы… Я совсем не справляюсь… Да вы сами посмотрите…

Невидимые тиски, удерживающие Пьеро, исчезли. Карабас торопился удостовериться в верности своей возлюбленной. И переключил всё внимание на неё.

У Пьеро было две или три секунды.

Полсекунды ушло на осознание того факта, что он раскрыт. Из чего следовало — немедленное бегство является единственным шансом. Ещё секунда — на рывок. Чтобы выдернуть вверх тугую оконную раму, потребовалось секунды полторы. Последние капли истекающего времени были потрачены на прыжок.

Гневный рык Карабаса, казалось, обрушит перекрытия. Но было поздно. Пьеро, раскинув в стороны руки-ноги, летел вниз, навстречу судьбе. Исступлённо моля её послать хоть какую-нибудь зацепочку, шансик. Ну хотя бы толстого мягкого прохожего, которого не жалко.

Судьба была, видать, в игривом настроении. И решила тоже удивить поэта.

Ноги его не встретились ни с камнями мостовой, ни с рогами какого-нибудь понурого быка или козла, ни с чьим-нибудь острым зонтиком. Вместо этого они разъехались в стороны по мокрому меху, и поэт закричал от боли в промежности — которой он с размаху саданулся обо что-то твёрдое.

Ошеломлённый Пьеро взмахнул руками. В воздухе трепыхались какие-то горячие жёсткие ленты, за которые он и ухватился.

И — понёсся, стремительно охуевая от ужаса и надежды…

Официальные документы. Заявление