Золото твоих глаз, небо её кудрей

В описываемый момент бар — несмотря на ходкое время — закрылся на спецобслуживание. Закрылся стремительно, без предупреждений, ко всеобщему изумлению и негодованию. Придверный бурундук клятвенно обещал недовольным клиентам, что спецобслуживание ожидается непродолжительное и где-то через полчасика бар откроется. Скопившиеся у дверей завсегдатаи шумели и требовали выпивку за счёт заведения.

Госпожа (чаще называемая «мадам») Цыбуля Зусь-Худодотовна Лотерейчик, доверенное лицо по издательской деятельности, сидела, нахохлившись, и смотрела на недовольных завсегдатаев через толстое стекло. Рядышком коротал время опоссум, перед которым стояла бутылочка охлаждённого красного.

— Мадам, — в который раз спросил он, — когда же нам подадут экипажи? Чего они тянут? Я так волнуюсь.

— Дорогой Феликс Игнатьевич, — в который раз ответила мадам Лотерейчик, — я знаю не больше вашего. Я тоже волнуюсь. Мне вообще не нравится вся эта авантюра. И если бы не долг перед нашим родным ООО…

— Да, да, долг, — землеройка, влиятельная даже на вид, скептически покрутила напомаженным хоботком. — Сугубо между нами — я считаю, что можно было как-то договориться…

— С Моррой? — хохотнул старый хемуль, раскуривая трубку. — О нет. Я слишком уважаю нашу вриогидру, чтобы предположить подобное. Морра от своего не отступится. Откровенно говоря, я…

Что такого откровенного хотел поведать опоссум, осталось неизвестным: на бульваре появился первый броневик.

LLXXX

Хемули — крепкий народ, но всему есть граница. Йофан Кшиштоф Дариуш Пшибышевский только что её достиг. В нём был литр можжевёловой и сто пятьдесят лимонной. Он умиротворённо похрапывал на диванчике, весь такой тёпленький, хороший. Господин Амвросий смотрел на него почти с нежностью.

В дверь без стука вошла куровца.

— Господин Амвросий, личный состав Временного Консультативного Комитета прибыл! — доложилась она.

Куровца малость поспешила. Когда змей выскользнул из комнаты на двор, на маленькой расчищенной площадке перед обсерваторией стояло всего два броневика с открытыми люками. Из обоих раздавались возмущённые вопли: «Да кто так тормозит! Потише можно? Не дрова везёшь! Мы тут чуть не убились все!» Особенно выделялся на общем фоне возмущённый писк мадам Лотерейчик.

При появлении Амвросия пассажиры затихли. И на вежливые вопросы рептилии отвечали, что всё в порядке, только вот в дороге немного растрясло. Мадам Лотерейчик попросила воды, опоссум — выпустить его наружу отлить. За опоссумом потянулись и другие.

Почтенный астроном не обращал на это никакого внимания. Даже когда его уложили на ковёр и вынесли на свежий воздух, он только губами причмокнул.

LLXXXX

Последний стопарик астроном употребил легко, почти не прерывая сна. Он лежал на чём-то упругом — а точнее, в чём-то упругом, вроде гамака. Гамак был натянут в кузове броневика между арифмометром и каким-то сейфом.

На очередной колдобине — дорога была так се — гамак (точнее, Анонимус, временно назначенный оберегающим сон учёного) немного не рассчитал и Кшиштоф Дариуш Пшибышевский треснулся башкой об арифмометр. От чего и пробудился.

Он успел вдохнуть запах машинной смазки и солдатского пота. Увидеть свет луны, сияющей через открытый бортовой люк. Услышать, как экипаж и пассажиры другого броневика неслаженно, но искренне исполняют святое караоке из Круга Песнопений Тату «Нас не догонят».

Из гамака вырастилась ручка. В ней образовалась стопочка. Bul-bul-bul canary -

qui, qui, qui — из какого-то отросшего щупальца туда накапалось полста чистой, как слеза, водки. Которая была незамедлительно вылита в распахнувшийся зев интеллектуала.

Дальше могло произойти всякое. Например, Пшибышевский мог подавиться. Или водка могла попасть не в то горло. Или… но ничего этого не случилось. Горькая жидкость скатилась прямо в желудок.

Учёный снова заснул. На сей раз — надолго.

* * *

— Всё просто отлично, — просвистел Березовский в трубочку. — Наш друг Амвросий вывез всех заговорщиков за пределы Хемуля. То есть мы больше не несём никакой ответственности за то, что с ними случится по дороге.

Морра подумала, потом постучала по столу.

— Ну, можно и шерстяных попросить, — согласно свистнул Березовский. — Или своими силами справиться. Хотя есть варианты поинтереснее.

Действие семьдесят первое. Цвета, лепетания, теологумены

Le fr'tillement de ma queue est un grand signe chez moi. — «Виляние моего хвоста есть великий признак».

Примечание 1. Сходных мнений придерживался и господин Пендельшванц.

…ракоскорпион в панцире цвета медвежьего ушка. — Актуальный среди инсектов в описываемом сезоне цвет — нечто вроде тёмно-каштанового оттенка коричневого.

Примечание 1. Не путайте этот цвет с камелеопардовым (тот с желтизною), танго (он с оттенком оранжевого), цветом раздавленной блохи (пюсовым, темнее и больше в красное), а также с цветом парижской грязи (она темнее и грязнее).