Золото твоих глаз, небо её кудрей

— Есть, — признал Розан Васильевич. — Но этого мало. Только представьте: мы осуществили операцию на суше и в итоге захватили какое-то говорящее полено. Над нами смеяться будут. То есть надо мной. Такой смех чреват оргвыводами. Это меня категорически не устраивает. Так что одним виновным никак не обойтись, — крокозитроп развёл опёзьями, как бы демонстрирует всю безысходность ситуации.

— Я вообще-то никого не оскорблял. Меня там даже не было, — попробовал кот на всякий случай.

Розан Васильевич поморщился всеми своими трубами.

— Ну вот опять. Вы виновны, Базилио. Хотя бы — в смерти шестерых рыбонов. Уж этого-то вы отрицать не будете?

— И что меня ожидает в таком случае? — кот посмотрел на крокозитропа в упор.

— Боюсь, что маналула, — серьёзно сказал крокозитроп. — В крайнем случае обычная смертная казнь. Вероятнее всего, через утопление. Если это будет происходить на глубине, то всё закончится быстро. Но, скорее всего, вас посадят в специальную камеру и будут медленно повышать уровень воды. Сначала по колено, потом по пояс, и так далее. Особенно тяжёлыми бывают последние полчаса, когда вода уже заливает ноздри, но дышать ещё можно… Как вы понимаете, всё это время у вас над головой будет висеть «гасилка», так что видеть и слышать вы ничего не будете. Вы будете чувствовать только одно — как прибывает вода. Сантиметр за сантиметром.

— Понял-понял. Боюсь-боюсь, — Базилио уже не смог держать сарказма. — И в чём же состоит ваше предложение? От которого я не смогу отказаться?

— Ну… — протянул крокозитроп. — Мне не нравится ваш тон, но настрой у вас конструктивный. Отвечу так. Разумное существо, понимая, что оно не в силах одолеть зло, старается удлинить путь зла. Иными словами, я могу сделать так, что вашу казнь отложат. На какое-то время.

— И что мне это даёт? — кот сделал вид, что не понял.

— Во-первых, пару недель жизни вы выигрываете в любом случае. Поверьте, когда счёт пойдёт на дни, вам это мелочью не покажется, — сказал Розан Васильевич. — Но это не всё. Видите ли… я уже описывал нашу политическую ситуацию. Так вот, наш водоблагословенный государь Препуций Третий уже в очень преклонных летах. Ходят разные слухи о состоянии его здоровья. Не хочу и думать о таком, но всякое может случиться. В том числе и коронация нового монарха. Обычно коронация сопровождается различными актами гуманизма. В том числе — массовой амнистией, — крокозитроп замолчал, давая Базу возможность переварить информацию.

— Амнистия, наверное, всё-таки не для всех, — рассудил кот. — Но если так случится, что вы сможете замолвить за меня словечко… И кто именно должен быть коронован, чтобы это случилось?

— Это неправильный вопрос, — жёстко сказал крокозитроп. — Ибо это совершенно не ваше дело.

— Хорошо. Чем я могу помочь правильной стороне?

— А это вопрос преждевременный, — озвучил крокозитроп таким же тоном. — Пока что — делайте то, что я говорю, и не создавайте мне проблем. Это необходимое… слышите, необходимое! — условие нашего взаимодействия в будущем. Вы меня поняли?

Базилио дважды кивнул.

— Что ж, посмотрим. А сейчас, простите, нам придётся прервать беседу. У меня дела. Алиса, зайдите в соседнюю комнату и попросите, чтобы вас проводили в отсек «Це» к автоклавам. Биологический материал и всё прочее вам предоставят. Идите! — он повысил голос.

Алиса, опустив хвост, поплелась к двери. На прощание она кинула на Базилио взгляд, исполненный тоски и надежды. Котье сердце покорно сжалось.

— Теперь с вами, — продолжил крокозитроп. — В принципе, я должен вас изолировать. Но вам будет скучно. Начнёте думать всякие глупости. А держать вас по «гасилкой», глухим и слепым, не входит в мои планы. Чем-то вас надо занять… О, вот! Пожалуй, посидите в библиотеке. У нас тут есть командирская библиотечка. С древних времён. К сожалению, большинство книг на эстонском, но и на русском тоже что-то есть. Кровать поставим, принесём урыльник… Ну как?

Кот пожал плечами.

— И без глупостей, — предупредил крокозитроп. — Дверь запирать не будем, но открывать не советую: там вас будет ждать очень неприятный сюрприз. Еда и вынос горшка два раза в день. Может быть, как-нибудь зайду… А сейчас встаньте, откройте дверь и позовите дежурного.

Когда Базилио, наконец, увели, Розан Васильевич улёгся на диван, подвернув третью руку за спину, свесил опёзья и погрузился в размышления.