Золото в тёмной ночи

Он устаёт, а его Дар иссякает. Я вытаскиваю из сапога кинжал и подскакиваю к одному из Смотрителей сзади. Вонзаю лезвие ему в горло, помешав приблизиться к Дарену, пока тот занят другими нападающими. Потом достаю оба меча и пытаюсь помочь другу, прикрывая ему спину. Однако тот сейчас не чувствует ничего, кроме всепоглощающего горя и отчаянной ярости. Кахари не защищается, лишь нападает. Поэтому и мне приходится держаться на расстоянии, чтобы не попасть под его клинок. Другие заключённые в ужасе разбегаются и прячутся. Количество врагов, наоборот, множится, они окружают нас со всех сторон. Я с трудом сдерживаю натиск троих, боясь обернуться и узнать, сколько каиданцев собралось возле моего друга.

– Дарен! Дарен, пожалуйста… – мой крик больше похож на отчаянный стон.

Хочу предупредить, чтобы он уходил, пока можно. Хотя в глубине души понимаю, что он не собирается сбегать. Я слишком сильно отвлекаюсь, пытаясь уследить слишком за многими противниками, поэтому вскоре один из нападающих задевает лезвием моё бедро. Я падаю на колено, кто-то бьёт меня в спину. Мне заламывают руки и валят лицом в землю, отбирая мечи. Я продолжаю брыкаться, но при этом слежу за Дареном, боясь, что его убьют. Проклятье, вокруг него столько трупов! Скольких же он прикончил?

Я отчаянно кричу, когда Смотритель бьёт кахари по голове, отчего он отшатывается и теряет ориентацию. По лицу парня струится кровь. Мы на мгновение встречаемся взглядами, но Дарен контужен и не видит меня. Я изворачиваюсь и каким-то образом пинаю держащего меня каиданца в колено. Удар сильный, и противник ненадолго ослабляет хватку. Этого хватает, чтобы попытаться подползти к другу в хаосе сражения. Мне почти удаётся встать на ноги, когда тот же Смотритель заносит тяжёлый меч над парнем. Тот ничего не замечает и лишь мотает головой, пытаясь вернуть чёткость зрению. Пальцы Дарена всё ещё сжимают клинок, что теперь бессильно опущен вниз.

Я не успею. Я не…

Алан с рёвом выныривает из-за ближайшей повозки, куда его утащили в этой неразберихе подальше от поля боя. Он набрасывается на противника сына и отражает смертельный удар. На Дарена сразу накидываются трое солдат, валят на землю, выкручивают ему руки и надевают жгуты. Кахари отбивается, но очень слабо. Три тела практически лежат на нём, придавливая к земле. Алан – крепкий кузнец и отлично сдерживает удары, но каиданец оказывается быстрее. Я подбегаю и в последнее мгновение дёргаю отца друга за одежду назад. Клинок противника проходит в сантиметре от шеи мужчины. Воспользовавшись нашим замешательством, враги нападают одновременно, вжимая нас в землю и заламывая руки.

Бой закончен. Больше никто не кричит, не бежит и не дерётся. Здоровые воины начинают помогать раненым, со злобой поглядывая на нас.

– Чёртовы демоны! На сумасшедшего кахари жгуты покрепче, и в одиночку его! – орёт на кого-то командир, зажимая кровоточащую рану в боку. – Его доставим лично Его Величеству! Шкуру спущу с того, кто его тронет.

– Что делать с девчонкой и кузнецом, сэр? – спрашивает совсем молодой солдат.

Я не обращаю внимания на говорящего, продолжая наблюдать за Дареном, чтобы увидеть, куда его отведут.

– Этих просто связать и бросить вдвоём. Разберёмся с ними попозже. И позовите чёртова целителя сюда!

Кто-то стягивает мне руки верёвкой и резко дёргает вверх, заставляя встать на ноги. Я морщусь, чувствуя, что холодная грязь так и осталась на щеке. Вижу, что то же самое проделывают с мистером Отеро, а потом замечаю, как двое каиданцев тащат Дарена к одной из тюремных повозок. Его голова падает на грудь и безвольно болтается. Похоже, он без сознания.

– Сэр… – неуверенно бормочет другой Смотритель. – Тут… что нам делать с ней?

Я оборачиваюсь на голос, чтобы увидеть, как солдат ведёт Мальту. Хотя скорее это она идёт, а солдат неуверенно мельтешит за ней, не зная, как поступить.

«Беги! Уходи, пока можешь!» – хочется закричать мне. Но я теряюсь, понимая, что старуха шагает сама. Никто не выдернул её из укрытия, её никто не тащит. Жгутов на ней тоже пока нет. «Сопротивляйся, – хочу сказать я. – Вытяни воздух из лёгких врагов, как умеют некоторые исарийцы, и беги». Но Мальта продолжает идти, даже не глядя в мою сторону, а я, наоборот, не могу оторвать от неё глаз.

– Я поеду в повозке с кузнецом и девчонкой, – ставит всех перед фактом исарийка.

Я, должно быть, ослышалась. Старуха, вскинув голову, с вызовом смотрит на капитана, который только что отдавал всем приказы. Почему ты не сопротивляешься? Я почти уверена, что сумею выдавить хоть этот вопрос, но из горла не вырывается ни единого звука. Осознание постепенно приходит, но я трясу головой, пытаясь выкинуть эти мысли. Я не хочу понимать, что происходит.

– Ты ещё кто такая?! – рявкает командир. Несмотря на потерю крови, его лицо багровеет.